Изгнание дьявола из моей лучшей подруги

- Ни в чем... - Гретхен потерла то место на плече, где Эбби ее схватила.

- Почему ты не звонила?

- Не знаю, - ответила Гретхен, по-видимому, говоря правду.

- Почему тебя мама привезла?

Смотря куда-то за плечо Эбби, Гретхен невнятно ответила:

- Мы были у доктора...

- Какого доктора?

Шли секунды.

- Ты спрашивала его про флэшбеки? Рассказывала, как тебя рвало?

- Не у такого доктора... - на последнем слове Гретхен густо покраснела, и ее лоб наморщился.

- Что за доктор тогда? - Эбби не понимала.

Гретхен втянула воздух и разрыдалась:

- Он смотрел, девственница ли я!

Она затыкала себе рот сгибом локтя, чтобы заглушить вой, и сильно укусила себя за руку, вонзая зубы в свитер. Вынув руку изо рта у заплаканной Гретхен, Эбби отвела ее к скамейке в глубине сада перед церковью и усадила.

- Ненавижу... Сраные ублюдки, гады, паразиты!.. - шипела Гретхен, топая ногами по земле.

- Но ты ведь девственница?

Гретхен посмотрела на Эбби:

- Ты моя лучшая подруга! Как ты можешь такое говорить?!

Эбби отвела взгляд:

- Зачем они тебя отвели?

Гретхен уставилась прямо перед собой, за спину Эбби. Та обернулась -там, куда смотрела ее подруга, был сад перед актовым залом, кирпичная дорожка, тротуар и далекий Газон, где четвероклассники выстроились в шеренгу, выйдя наружу с черепашками миссис Хаддлсон. Но Эбби поняла, что ничего из этого Гретхен не видела.

- Мне сказали надеть халат, который ничего не прикрывал... - говорила Гретхен. - Потом доктор заставил меня положить ноги на подставки, чтобы все было видно... и сунул в меня ледяные пальцы. Потом мне дали салфетку, чтобы вытереть смазку, но я по-прежнему чувствую ее там... - она тяжело дышала, зрачки сузились до крошечных точек.

- Вот же гады...

- Мама сказала, это из-за звуков... - прошептала Гретхен. - Они с папой не могут спать по ночам из-за звуков в моей комнате...

- Каких звуков?

Гретхен откусила заусенец на своем мизинце, выплюнула и ответила:

- Как будто секс...

Эбби ничего не понимала:

- В твоей комнате? Что ты там делаешь?

- Ничего! Сплю! Я наконец-то сплю!.. - закричала Гретхен. - Они все выдумали, соврали доктору, и он теперь думает что я - не девственница!

- Твоя мама с ума сошла! Так нельзя делать - это насилие над детьми!

Гретхен больше не слушала подругу:

- Они всем расскажут... Они хотят от меня избавиться... отправить меня в Саузерн-Пайне...

- Они так и сказали?!

Саузерн-Пайне было местом где-то в северном Чарльстоне, куда отправляли детей-психов, местом еще хуже: чем Фенвик-Холл - даже Райли: несмотря на все «заслуги», туда не отправили. Это название было самой страшной угрозой: пересечешь невидимую черту, достанешь родителей окончательно - и они пошлют тебя: как милую Одрину из книги В. К. Эндрюс чтобы тебя лечили электрошоком, постепенно лишая памяти - одна поджаренная клетка мозга задругой.

Прозвенел звонок на пятый урок.

- У доктора есть дело на меня - вот такое толстое, - Гретхен показала, разведя большой и указательный палец сантиметров на пять. На ее глазах выступили слезы. - Я не дам им отправить меня в психушку... Не дай им!

Небо закрывали тучи, но тут подул сильный ветер и разорвал их в клочья. Никто не отправит Гретхен в психушку - с такими людьми, как они, такого просто не бывает. Найдя на дне сумки рваный «Клинекс», Эбби вытерла лицо Гретхен со словами:

- Все будет хорошо. Ты просто устала.

- Если они отправят меня туда, - Гретхен отдернула голову, - я убью их обоих! Возьму папино ружье и убью обоих!..

- Ты так не сделаешь.

- Я умоляла их помочь мне, на коленях стояла!.. А они... заказали молитву за меня и... - дальше Гретхен не могла говорить. Она впилась ногтями в колени так глубоко и сильно, что руки затряслись. Эбби попыталась взять ее за запястья, отвести руки и успокоить, но Гретхен только вонзала ногти еще глубже.

- И что тогда?

- Я опять блеванула, - Гретхен отпустила колени и утерла слезы. - Я случайно...

- В церкви?

Гретхен посмотрела Эбби в глаза и кивнула, не в силах говорить от стыда.

- Но они же понимают, что ты не специально...

- Родители заставили меня поесть овсянки... я говорила, что мне плохо, но они не слушали - решили, что мне обязательно надо позавтракать. Они всегда решают, что для меня лучше... никогда не спрашивают меня...

Эбби взяла Гретхен за левую руку:

- Когда ты последний раз ела?

- Я не могу.

- Если поешь, желудок успокоится. Я куплю тебе в автомате бисквитных палочек и имбирного эля.

- Нет! - Гретхен отняла руку, широко распахнув глаза. - Когда я ем, все кажется гнилым, противным... Я так устала, так хочу есть!.. Что мне делать?!..

Эбби обняла ее за плечи и прижала к себе. Гретхен уткнулась подруге головой в грудь, задыхаясь. Подождав несколько минут, Эбби попробовала баюкать Гретхен, раскачиваясь с ней туда-сюда, и минуту спустя Гретхен начала качаться вместе с ней, вытянула вперед раскрытые ладони и шепотом запела:

- «Мир - это мы,

Его детей мы...» - Гретхен со свистом выдохнула носом. Теперь обе, как две счастливые дуры, раскачивались туда-сюда и пели свой собственный вариант «We Are the World»[10]

- «На хлеб положим, и намажем маслом, и проглотим...»