Изгнание из Эдема. Книга 1

— К сожалению, — как будто сам себе сказал Блэкфорд-старший.

— Почему, к сожалению, отец? Я сожалею, что познакомился с ней и уделял ей столько внимания.

— Да, сын, эта женщина не для таких как ты. А мне в свое время такая не встретилась. Вот об этом я и сожалею. Я надеялся, что ей понадобиться просто красивый и элегантный мужчина, она делала уже такие ошибки.

— И что?

— Она стала бы моей невесткой.

Эндрюс задвигался в своем инвалидском кресле-каталке и с возмущением сказал отцу:

— Ты ее не знаешь, папа. Зачем она нам?

— Нам с тобой как раз и была нужна такая женщина. Это ты ее не знал.

Отец тоже с сожалением посмотрел на сына.

— Для чего?

— Тебе этого не понять, к сожалению.

— Видишь ли, папа, я бы не смог…

— Именно, не смог завоевать и удержать такую женщину. Ты знаешь, где я был три недели? — Вдруг спросил он, тяжело вставая и с усилием выпрямляясь.

— Я тебя спрашивал об этом, папа.

— Я лежал в кардиологии профессора Кацнельсона, — сказал он и приложил левую руку к лацкану своего элегантного светлого костюма.

— Ты уже несколько раз лечился у него, папа, на протяжении последних десяти лет. Он тебе всегда хорошо помогал. Ты выходил от него бодрым и здоровым и на этот раз… — как-то слишком скороговоркой заговорил Эндрюс, сжав руки в кулаки и всматриваясь в лицо отца.

Блэкфорд-старший прошелся немного по аллее и вернулся обратно. Опять остановился напротив сына и сверху вниз посмотрел на него.

— На этот раз он меня не обнадежил.

— Что-о?

— Не пугайся, сын. Я вот еще стою перед тобой, и голова моя работает хорошо. Надо побыстрее решить некоторые наши с тобой проблемы, в общем, они уже только твои.

— Не пугай меня, папа, — руки Эндрюса разжались и стали вялыми на подлокотниках кресла.

— Я тебя не пугаю, сын. Но мне много лет, и это все естественно, — он опять присел на скамейку. — Я думал, если Стэфани Харпер придет в нашу семью, то деньги нашей семьи не пропадут, а буду приумножены и сохранятся еще на несколько поколений, а так… — он махнул рукой и опять потрогал то место, где, очевидно, чувствовал боли.

Эндрюс удрученно молчал, опустив голову. «Так вот, что случилось с моим отцом», — думал он, и глаза его стали сильно покалывать, как будто в них попала мыльная вода.

— Я подам на нее в суд, — пробормотал он.

— Что ты сказал?

— Я так.

— Какой суд?

— Я про Стэфани Фархшем, отец. Я так этого не оставлю. Она мне…

— Не надо судов сын. Я тебе этого не советую.

— Простить ей?

— Ты никогда не слушал моих советов, но это может и не только твоя беда. А теперь мне пора уходить, сын. — Он встал, обтянул и без того ровно, гладко сидящий легкий пиджак и посмотрел на сына долгим прощальным взглядом.

— Ты спешишь?

— Я и так у тебя задержался.

— Спасибо, что пришел. Я тронут, как никогда. Но ты меня напугал, отец.

— Я этого не хотел, — Блэкфорд-старший наклонился над столом и взял свою зажигалку. — Я расплатился с клиникой и хочу спросить тебя.

— Что, папа?

Лицо Блэкфорда-младшего было бледным и усталым, как после тяжелого рабочего дня в офисе.

— Когда за тобой прислать машину?

— Машину?

— Да.

— Зачем?

— Как, зачем?

— Но мне здесь не нужна машина, я обхожусь коляской, как видишь.

Эндрюс почти с испугом смотрел снизу вверх на отца, сжимая подлокотники своего кресла-коляски.

Отец, уже почти повернувшись уходить, оглянулся на сына:

— Разве я тебе не сказал?

— Что?

— Я рассчитался по счетам клиники и забираю тебя домой, когда ты пожелаешь.

— Домой?

— Да. А в чем дело?

— А лечение, массаж?

— Но, Эндрюс, это можно делать и дома. Потом ты давно хотел домой. Не понимаю, — старик стал приближаться опять к креслу сына.

— Ты знаешь, папа… — замялся Эндрюс, смутившись, ибо перед ним вновь вспыхнули зеленые глаза его сиделки.

— Не понимаю, тебя сын. Ты плохо себя чувствуешь?

— Но…

— Тебе стало хуже? Я спрошу у доктора.

— Не надо, — быстро сказал Эндрюс и стал теребить край пледа, который прикрывал его ноги.

— Ты думаешь дома не будет за тобой должного ухода, или есть еще причины? — допрашивал его отец, наклонившись над коляской.

— А куда ты так спешишь, папа? Может мы поговорили бы еще немного.

Блэкфорд-старший выпрямился.

— Не могу. Я сегодня уезжаю.

— Куда?

— В санаторий.

— В санаторий?

— Да. Мой доктор считает, что это необходимо сделать и срочно. — Он отошел от коляски и продолжал рассматривать поникшего, с опущенными плечами сына.

— Ты уезжаешь надолго?

— Не знаю — это решит медицина. Мое состояние им не нравится. Мне тоже. Так какие еще проблемы? — Нетерпеливо спросил он.

— А ты не рассердишься?

— Что за ребячество! Ты забываешь, сколько тебе лет, а пора бы помнить.

Эндрюс с испугом посмотрел на отца, но желание получить необходимую игрушку у этого старого мальчика было сильнее страха перед отцом.

— Я хочу, чтобы у меня была сиделка.

— Что за страдания! У тебя есть дома горничная и прочие слуги. Я тебя не понимаю.

Блэкфорд-старший отошел немного по аллее к воротам, потом вернулся и остановился, не подходя слишком близко и проявляя нетерпение.

— Я хочу, чтобы ты нанял для меня сиделку, которая обслуживала меня здесь, — выпалил Эндрюс, готовый врасти в свое кресло и спрятаться там с головой.