Изгнанник

Тогда отец схватил ее за волосы и силком вытащил из своего дома, а под конец наградил хорошим пинком, так что Бээву пролетела через весь двор, протаранила стену сарая, снесла ворота и только на краю пастбища упала на землю.

Тролль Хонно выпил все розовое молоко, какое только было на столе, включая и лужицы от разлитого, вежливо облизал кувшин и сказал отцу девушки:

— Если ты позволишь, я догоню ее, поймаю и женюсь на ней.

— Хо-хо, — проговорил, пыхтя, отец Бээву, — что ж, давно я не видывал молодых троллей, разорванных пополам. А мои коровы, сам видишь, приохотились теперь к живому мясу, так что недолго тебе осталось ходить в женихах. Ступай, если так хочешь, догони Бээву и попробуй укусить ее за хвост, авось она размякнет и согласится стать твоей женой.

Получив, таким образом, согласие отца девушки, Хонно выбежал из дома. Он торопился догнать Бээву, но той уже и след простыл.

Хонно долго бегал по окрестностям, а отец Бээву стоял на крыше своего дома, откуда хорошо было видно на много полетов стрелы вокруг, и громко смеялся.

Наконец Хонно устал, и от насмешек, и просто от того, что утомился, и пошел в лес. Он брел, не разбирая пути, заблудился, проголодался, захотел пить, проклял все на свете и больше всего — розовое молоко, потом подумал о косах Бээву и громко завыл.

И словно бы в ответ донесся чей-то отчаянный вой. К первому голосу прибавился второй и третий, а четвертый голос скулил и рыдал на все лады.

Хонно приободрился и начал продираться туда, откуда доносился этот хор. И скоро он увидел одноглазого тролля, который застрял в зарослях, и притом застрял намертво.

Волосы этого тролля запутались в густых ветках кустарника, и чем больше бедняга мотал головой и дергался, тем хуже ему приходилось. На его голове, по правде сказать, не осталось уже ни одного волоса, который не обвился бы вокруг какого-нибудь прутика, и при том не по одному разу.

Одежда этого тролля зацепилась о колючки. Она была прочной и потому не хотела рваться, и чем яростнее злополучный пленник бился в своих путах, тем хуже ему приходилось: все больше и больше колючек впивалось в его тело.

Ноги тролля увязли в трясине почти по колено, и только гибкие ветки кустарника, к которым он, можно сказать, прирос, не позволяли ему провалиться туда по пояс, а то и ухнуть с головой.

Он пытался высвободить ноги, но обувь у тролля была хорошая, крепкие ремни обвивали колени и бедра и надежно удерживали сапоги на месте, так что выдернуть ноги из западни тролль также не мог.

А рядом с этим троллем сидели Зверь Лесной и Зверь Степной и жалобно выли…

— Погоди-ка, — прервал тут Енифар ее собеседник, — так ведь Зверя Лесного только что поймала та троллиха, Бээву. Поймала и разорвала его на куски голыми руками! Как же получилось, что он, целехонький, сидел рядом с попавшим в ловушку троллем и выл?

— Да так и получилось, — с досадой отвечала Енифар, — что это был другой Зверь Лесной. Что, один только на свете Зверь Лесной? Их много! И когда я говорю «Зверь Лесной», я имею в виду одного из множества… Чего ж тут непонятного?

И она продолжила рассказывать историю.

Хонно остановился на безопасном расстоянии, чтобы самому не угодить в ту же беду, и закричал:

— Эй, тролль! Что с тобой случилось?

Теперь становится совершенно очевидно, что этот Хонно был куда как глуповат. Можно подумать, он и сам не видел, что случилось с этим троллем.

Тот тролль закричал ему в ответ:

— Я тебе не «эй», а Нуххар, потому что у меня один глаз!

Какая связь между «Нуххаром» и «одним глазом» — неизвестно, потому что эти слова не однокоренные; впрочем, с определенностью можно сказать одно: жил тогда такой тролль по имени Нуххар, и у него действительно был один глаз.

В общем, это был он, Нуххар. О чем и узнал Хонно в тот самый миг, когда Нуххар сказал ему об этом.

— Эй, Нуххар, — окликнул его Хонно более спокойным голосом, потому что кое-что начало проясняться, — а что это с тобой случилось?

— Я угодил в западню, — ответил Нуххар. Он уже догадался, что перед ним полный дурак. — Мои волосы запутались в ветках, моя одежда нацепилась на колючки, а ноги увязли в болоте.

— Как это вышло? — опять спросил Хонно.

— Я потерял Зверя Домашнего и пошел его разыскивать, — объяснил Нуххар и с ненавистью плюнул в Зверя Домашнего, рыдавшего тут же, неподалеку. Слюна тролля ожгла спину Зверя, и он с визгом отскочил подальше. Там он уселся, обиженно посмотрел на хозяина и принялся чесать лапой ухо. — А тем временем завяз в болоте. Стал выбираться — зацепился одеждой. Дернулся повыше — угодил волосами куда не следует.

— Я должен помочь тебе, — после некоторого раздумья решил Хонно.

— Да уж хорошо бы, — вздохнул Нуххар. — А то от моего зверья толку никакого, только воют.

— Если я помогу тебе, ты мне поможешь? — спросил Хонно, который вздумал вдруг проявить некоторые проблески ума.

— Разумеется, — заверил Нуххар. — Давай, освобождай меня поскорее.