Изгнанник из Спарты

- Ну, твоей вины в этом не было никакой, - возразил Сократ, - а до того ты принадлежал к одному из знатнейших домов Лаконики. Так что не сгущай краски, мой мальчик. Единственным реальным препятствием является закон. И я полагаю, теперь нам всем нужно подумать о том, как его обойти. Должен же найтись какой-то способ приобрести или купить гражданство.

- Возможно, если ты купишь и оснастишь триеру, преподнесешь ее в дар полису, отправишься с нами в поход в качестве триера рха, - предложил Данай.

- Дан! - воскликнула Хрисея.

- Купить и оснастить триеру нетрудно, - задумчиво сказал Аристон, - но командовать ею я не смогу. Метек не может отдавать распоряжения афинским гражданам, Дан. Так что проявить таким образом свою доблесть мне не удастся. Придется придумать что-нибудь получше.

- Вот именно! - фыркнула Хрисея. - Особенно если иметь в виду, что ничто на свете не заставит меня выйти за тебя замуж! За тебя или за кого-либо другого!

Аристон удивленно посмотрел на нее. Затем лицо его медленно расплылось в улыбке.

- Но почему же? - спросил он.

- Потому что жена - это рабыня. Жалкая и униженная рабыня. Которая каждую ночь должна отдавать свое тело на… - Она осеклась, и судорога пробежала по всему ее телу.

- Хрисея! - обреченно произнес Данай. - Ты когда-нибудь перестанешь меня позорить?

- Да. Теперь перестану. Я удаляюсь в гинекей, и вы можете спокойно обсуждать планы моего порабощения. Действуй, Данай! Возможно, тебе удастся отдать мое тело этому твоему другу - прекрасному другу, - ибо он воистину прекрасен! Но как бы не получилось так, что это тело окажется бездыханным!

С этими словами она повернулась и выбежала из комнаты - лань, вспугнутая охотниками, ее тело, как копье, летящее на крыльях смертельного ужаса. Аристону, наблюдавшему за ней, явственно послышался лай своры, преследующей свою жертву.

- Аристон, - простонал Данай, - позволь мне принести тебе мои глубочайшие извинения…

- Это я должен извиниться перед тобой, - быстро прервал его Аристон. - Мне не следовало сюда врываться. Но голос твоей сестры и, признаюсь, то, что она говорила, так заинтриговали меня, что я не смог удержаться. В конце концов, если и произошло какое-то нарушение приличий, то с моей стороны. Она только угрожала остаться в нашем присутствии. Я же имел дерзость непосредственно предстать перед знатной афинской девушкой, не получив на это разрешения ее отца или братьев. А это, по вашим обычаям, непростительно. Но мой дорогой Данай, быть может, ты позволишь мне поделиться с тобой одной мыслью?

- Ну разумеется! - воскликнул Данай с облегчением. Само присутствие Аристона действовало на него успокаивающе.

- Скажи мне, зачем вы так унижаете своих женщин?

- Унижаем? - переспросил Данай.

- Да. У нас в Спарте они пользуются полной свободой. Во время священных празднеств девушки танцуют на глазах у мужчин совершенно нагими. Замужние женщины могут

принимать каких угодно гостей в присутствии мужа или без оного. Если вы решите навестить друга и не застанете его дома, вас самым радушным образом примет его жена. У нас просто нет никаких оснований думать, что наши женщины только и мечтают о том, как бы улечься в постель с первым попавшимся мужчиной, который окажется с ними наедине. Видишь ли, мы верим в их честь, верность, целомудрие. Ну и в результате, кто из женщин Эллады славится этими свойствами?

- Все это прекрасно, - сказал Данай, - но весь вопрос в том, насколько эта слава заслуженна.

- Несомненно, заслуженна, - подтвердил Сократ. - Каждый из побывавших в Спарте, с кем мне когда-либо доводилось говорить, это подтверждает. А вот наши афинянки имеют самую скверную репутацию во всей Элладе. Как ты думаешь. Аристон, с чего бы это?

- Я думаю, что вы их сами провоцируете, - не спеша проговорил Аристон. - Тюрьма никого не делает лучше, Сократ. А ваши гинекеи и есть самая настоящая тюрьма. Рабство не способствует воспитанию моральных качеств. Можете мне поверить. Я сам был рабом. И вот сначала вы превращаете своих жен в безмозглых кукол, привилегированных домашних рабынь, отличающихся от ваших наложниц только тем, что их сыновья являются законнорожденными и имеют право наследования, а затем идете к гетерам, чтобы насладиться духовным общением, которого вам не хватает дома. Именно духовным, а не физическим! Ибо, клянусь Аидом, Дан, любой уважающий себя афинянин стыдится ходить к порнам. Я десять лет провел в обществе одной из лучших гетер Афин. Я бывал у нее очень часто, и ее дом всегда был полон седобородых старцев, приходивших поговорить! Именно поговорить, Данай? Я знаю законченных гомосексуалистов, которых вырвало бы от одного прикосновения женщины, но и они обожают ее! В ее доме я спорил о поэзии с Софоклом; я слышал, как она отчитывала Аристофана за его постоянные непристойности. У нее, единственной во всех Афинах, хватило ума понять, что Еврипид отнюдь не женоненавистник, что он любит и защищает женщин, а не оскорбляет их. Что, кстати, возвращает нас к разговору о твоей сестре.

- Я слушаю тебя, - холодно сказал Данай.