Изгнанник из Спарты

- Я слышал об этом, - сказал Перикл, - но не поверил.

- И правильно сделал, - сказал Аристон, - поскольку здесь нет ни слова правды.

- А вот и есть! - резвился Автолик. - А теперь наша маленькая Феорис носит ребенка, которого этот старый развратник Софокл по глупости считает своим!

- Тогда он заслуживает глубочайшего восхищения, - невозмутимо произнес Перикл. - Любой, кто в возрасте Софокла имеет какие бы то ни было основания рассчитывать на нечто подобное, достоин того, чтобы быть увенчанным лавровым венком на ближайшей Дионисии.

- Счастливое дитя! - заметил Алкивиад. - Оно несомненно будет прекрасным. Ибо Феорис очаровательнейшая из женщин, а Софокл, даже на склоне лет, один из самых красивых мужчин в Аттике. Ну а если он и заблуждается на сей счет, наш Аристон уж наверняка приложил руку к его зачатию, и он…

- Вы сказали “руку”, великий стратег? - сострил один из молодых всадников.

- Всего лишь оборот речи, мой юный друг, - строго сказал Алкивиад. - Прошу вас, давайте без пошлости. Ну что. Аристон, не отужинаешь ли с нами сегодня? Уверяю тебя, все будет в высшей степени чинно и благочестиво.

- Как в прошлый раз, когда я был у тебя дома? - осведомился Аристон.

Вдруг, к его удивлению, Алкивиад протянул руку и схватил его за плечо, стиснув с такой силой, что Аристону послышался хруст собственных костей. Взглянув в лицо новоизбранного стратега, Аристон понял, что Алкивиад дает ему знак замолчать.

- Благодарю за приглашение, - сказал Аристон, - но, к сожалению, я не могу его принять, Алкивиад. Я собираюсь завтра навестить Еврипида в его логове, а для этого мне надо встать пораньше.

- Ив самом деле, повидайся с ним, - неожиданно сказал Перикл. - Я был у него два дня назад, и он очень лестно отзывался о тебе. После того как твой покойный отец оплатил хор для его “Гекубы”, а ты сыграл, кажется, Гектора, не так ли? С этими масками нетрудно и ошибиться.

- Да, Гектора, - подтвердил Аристон.

- Так вот, он все время сокрушался, что ты не стал профессиональным актером. Он говорит, что у тебя есть все - голос, внешность, манеры, чувствительность, чтобы преуспеть на этом поприще. А кроме того, твой визит

пойдет ему на пользу. Он выгладит совершенно больным - работа над новой пьесой донельзя вымотала его. Он попытался прочесть мне кое-что из нее, но его хватило буквально на пару строк - не смог совладать с собственным голосом. И все равно то, что я услышал, - это просто чудо.

- Как она называется? - спросил Аристон.

- “Троянки”, - сказал Перикл.

- Аристон, - вновь заговорил Алкивиад, и в его голосе, к вящему изумлению Аристона, ясно чувствовались тревожные нотки. - Так ты точно не придешь ко мне на ужин?

- Я не смогу, Алкивиад. Мне очень жаль, но… В этот момент Алкивиад снова схватил его за руку.

- Тогда давай отойдем на минуту. Аристон, - сказал он. - Мне нужно поговорить с тобой наедине. Прошу извинить нас, калокагаты!

Они отошли на несколько родов.

- Аристон, - прошептал Алкивиад, - я об этой дурацкой истории с переодеванием, о которой ты упомянул, - ты ведь не станешь распространяться о ней? Я хочу сказать, если она опять всплывет. А я боюсь, что так оно и случится. И тогда мне конец. Но ему понадобятся свидетели, которые сами не принимали в этом участия, и ты…

- Кому понадобятся свидетели?

- Фессалу, сыну Цимона. Я все эти годы откупался от этого жалкого сикофанта. До сих пор он держал язык за зубами, но теперь, когда я возглавил экспедицию, он из зависти…

Аристон сухо улыбнулся.

- Поскольку я не могу погубить тебя, не погубив при этом Афин, ты можешь рассчитывать на мое молчание, о великий стратег! - сказал он.

- Я вижу, ты смеешься надо мной, - сказал Алкивиад. - Но я хочу кое-что сказать тебе, Аристон. И запомни хорошенько мои слова! Какие бы другие обвинения ни были выдвинуты против меня после нашего отплытия - а что-то обязательно произойдет, это так же верно, как то, что Зевс правит Олимпом, - эти обвинения будут ложными. Ты веришь мне?

- Нет, - коротко ответил Аристон.

- Клянусь могилой Гиппареты, - тихо произнес Алкивиад. - Теперь ты мне веришь?

Аристон окинул его долгим испытующим взглядом. Затем он заговорил, и в его голосе не было ни тени сомнения.

- Да, Алкивиад. Теперь я тебе верю.

Глава XVII

Когда Аристон вылез из лодки в маленьком заливе у пещеры Еврипида, навстречу ему вышел Цефизофон, секретарь великого поэта. По его мрачному темному лицу было ясно видно, что он считает данный визит крайне нежелательным и намеревается сообщить непрошеному гостю, что поэт не в настроении или слишком болен, чтобы принимать посетителей.

Затем, на глазах Аристона, выражение лица Цефизофона стало меняться. Его глаза сузились, придав всему его облику несколько задумчивый вид. Затем они прояснились, и секретарь склонился в низком поклоне.

- Добро пожаловать, о благородный сын Тимосфена! - торжественно произнес он.