Изгнанник из Спарты

- Прежде всего избавить тебя от него, - мрачно сказал Аристон. - Ты можешь идти?

- Сюда же я дошла. Точнее, даже не дошла, а добежала. А что?

- А то, что мы сейчас пойдем к окружному судье, - заявил Аристон.

- Ну и что это даст? - угрюмо спросила Клеотера. -

По закону, муж имеет полное право бить свою жену, если, по его мнению, она это заслужила. Ну а если я приду к судье вместе с тобой - это будет само по себе лучшим доказательством того, что я это заслужила. Если, конечно, тут вообще нужны какие-либо доказательства. На самом деле здесь и доказывать нечего. Конечно заслужила.

- Не говори глупостей, Клео! - сказал Аристон. - Тебе достаточно предъявить бумагу, которую я заставил его подписать, и…

Она удивленно воззрилась на него.

- Какую бумагу, мой господин? - спросила она. Аристон улыбнулся.

- Я это тоже предвидел. Я имею в виду то, что он не даст ее тебе. На этот случай я передал вторую копию судье, а еще одну оставил себе. Ну идем же!

Но она не двинулась с места. Он остановился, пристально посмотрел на нее и добавил, немного запнувшись:

- Если, конечно, ты хочешь избавиться от Орхомена. Ты хочешь этого, Клеотера?

Она подняла голову и взглянула на него. Ее голубые глаза прояснились.

- Да, - сказала она. - Я хочу этого больше всего на свете. Кроме одного…

Он стоял и смотрел на нее. У него вновь перехватило дыхание, сердце перестало биться.

- И что же это? - прошептал он.

- Принадлежать тебе. Быть твоей, - просто сказала Клеотера.

- Г-м-м-м, - промычал астуном. - Ну а в чем же ты провинилась, женщина, за что твой муж так избил тебя? Шлялась по улицам? Завела любовников? К примеру, вот этого господина?

Клеотера вновь натянула пеплос на свои исполосованные плетью плечи.

- Аристон! - жалобно простонала она.

- Ничего подобного, - заявил Аристон, стараясь сдержать свой гнев. - Ее муж много пьет. А напившись, он…

- Очень правдоподобная история! - фыркнул судья. -

Это белокурое дитя так прелестно, что любой мужчина захотел бы…

Аристон молча подал ему свиток пергамента, который он заставил Орхомена подписать в присутствии прежнего астунома, к несчастью, уже покинувшего этот пост, где полусумасшедший спартанец клялся Афиной никогда не бить свою жену и не причинять ей какого-либо вреда.

- Ну, что ты теперь скажешь? - осведомился Аристон. Астуном внимательно прочел бумагу.

- Уж не знаю, что и сказать, - заявил он. - Просто не представляю, с чего бы это человек в здравом уме стал подписывать нечто подобное.

- Может быть, все дело в том, что он не в здравом уме, - спокойно сказал Аристон. - Послушай, о достойный судья, я знаю Орхомена почти всю свою жизнь. И когда он сообщил мне, что собирается жениться - уже во второй раз, - и попросил у меня денег, чтобы выкупить эту девушку из рабства, я заставил его подписать эту бумагу именно потому, что хорошо его знаю. Более того, по моему настоянию он подписал ее до того, как я увидел его избранницу, чтобы не возникало никаких сомнений в моей личной незаинтересованности.

- Что касается сомнений, - проворчал астуном, - то мне вообще непонятно, зачем тебе понадобилась эта бумага!

- Он однажды уже был женат. Его первая жена умерла. Во многом из-за его пьяных зверств. Я мог бы представить двадцать свидетелей того, что не проходило и недели, чтобы он не избивал ее до полусмерти, не жег каленым железом, не резал ножом. Ну а твой почтенный собрат, астуном Фило-кот, твой предшественник на этом посту, охотно подтвердит, что Орхомен подписывал бумагу по собственной воле, без какого-либо принуждения. Ну, что скажешь, уважаемый?

- Я передам это дело в коллегию архонтов, - медленно произнес судья. - Она будет заседать через две недели. Собери всех своих свидетелей, и тогда…

- Ах, Аристон! - Клеотера с трудом сдерживала слезы. - Две недели! Куда я пойду? Что мне делать? Я не могу вернуться домой! Он, он убьет меня!

Аристон задумался. Конечно, он без труда мог бы снять для Клео небольшой дом, снабдить ее слугами, едой, одеждой, даже приставить к ней вооруженную охрану на случай, если Орхомену вздумалось бы попытаться силой увести ее к себе.

Но он слишком хорошо знал психологию афинян. Поступив так, он только осложнил бы свое положение и почти наверняка проиграл бы дело. Ибо составители речей, нанятые Орхоменом - в Афинах профессия югиста сводилась к изучению существующих законов и к составлению на их основе текстов выступлений для спорящих сторон, которые те должны были выучивать наизусть и сами произносить перед дикастерией; отсюда и соответствующее название этого рода занятий, - не преминули бы воспользоваться такой возможностью и привлечь внимание судей к возникшей ситуации: богач крадет у бедного человека жену, помещает ее в уютный домик со слугами и охраной. “И вот я спрашиваю вас, калокагаты…”