Изгнанник из Спарты

- …выслушает тебя, потому что любит. Я уверен, он относится к тебе как к сыну. Что же до этих чудовищных домыслов, то любой, кто провел бы в обществе твоей матушки хоть пять минут, никогда бы этому не поверил. А он прожил с ней двадцать семь лет. Аристон. Почему я говорю так уверенно? Да потому что в последние недели перед ее гибелью я несколько раз беседовал с ней в присутствии Тала. И знаю, что она не способна на такое, несмотря на уверения двадцати тысяч Арисб! Я даже знаю, что и ты не способен на подобную низость. Хотя это не меняет в наших отношениях ровным счетом ничего. Я ведь одновременно и эл-лин, и спартанец. А по нашим законам, мужчина, который пренебрегает своим святым долгом и не мстит за погибшего,

это не мужчина.

- Не забывай, он был моим отцом, - напомнил Аристон.

- И моим наставником, что гораздо важнее. Ты убил

его… или, если хочешьбыть буквалистом, вызвал его смерть. Как ни рассуждай, твоя потеря была невелика, ибо ты не знал Тала. Моя же огромна. Ты отрезал мне путь к красоте, мудрости, знаниям, философии, любви, к истинной духовной любви, а не к вонючему плотскому вожделению. Я ведь привык думать, хотя это больно, Аристон! Так что мне уже никогда не стать прежним. Даже в минуту страшного отчаяния во мне сохранилось достаточно сообразительности, которой научил меня он. И я не убил тебя. Я вспомнил, как Тал говорил, что не смерть, а жизнь - наказание. Так что живи, отцеубийца! Живи и помни. Ну а сейчас поверни свою мордашку, мой дорогой ослик в доспехах, к седобородому ослу, с которым вас роднит хотя бы ваше презрение к доводам разума, и предупреди его, что, если мы не укроемся на скале на северной стороне острова, афиняне еще до завтрашнего рассвета бросят наши трупы на поживу воронам. Теламону-то это на руку, он ведь пообещал эфорам, что не выйдет живым из первой же схватки. Да и насчет тебя все вроде бы уладится: в конце концов, ты виновен в убийстве собственного отца! Однако я намерен помешать Теламону, мой мальчик! А что касается всех остальных, то пусть забе-

рут меня Гадес и Персефона, если у стратега есть хоть малейшее право отправить нас на кровавую бойню во искупление твоего греха…тем более того, в котором ты неповинен. Так что бери ноги в руки, маленький ослик в доспехах, и - вперед!

Аристон улыбнулся:

- Ты все правильно сказал. Только пойдем со мной. Я заведу разговор, а ты будешь меня поддерживать. Сделай это ради твоего же блага! Помоги мне немножко, хорошо, Орхомен? Я так боюсь Теламона, что у меня все вылетит из головы, и…

- Ну, ладно, - согласился Орхомен.

Теламон спокойно и внимательно выслушал их. Дело в том, что Орхомен вмешался в разговор, не дожидаясь, пока Аристон все испортит своим невнятным бормотанием и неубедительными доводами. Орхомен говорил горячо, даже страстно. Теламон долго, не торопясь разглядывал высокую стену дыма и пламени, надвигавшуюся на них. Его обуревали сложные, горькие чувства. Прежде всего, ни исход войны, ни судьба окружающих и даже любимой Спарты уже не волновали Теламона. Вдобавок он был разъярен тем, что ему приходится принимать решение, от которого будет зависеть жизнь стольких людей, а между тем у него нет на это полномочий, ведь более молодые воины передали ему командование просто из вежливости, из уважения к его сединам. И третьим обстоятельством, смущавшим Теламона, было то, что, если он примет неправильное решение, эта ошибка навеки подорвет его репутацию, даже если к тому времени его уже не будет в живых. А, кроме репутации удачливого полководца, у Теламона ничего не осталось. Он взвесил все “за” и “против” и подумал, что лучше уклониться от принятия решения. Лучше предоставить это богам. Теламон поднял голову и громко произнес:

- Позовите жреца!

Аристон взглянул на Орхомена. Бывший илиарх дрожал мелкой дрожью. На глазах у него выступили слезы. Но Аристон сразу понял, что Орхомен с трудом сдерживает смех, за которым скрывается жуткая ярость.

Аристон тронул его за руку.

- Можно нам удалиться, ore… мой командир? - спросил он.

- Конечно-конечно, - сказал Теламон. - Кстати, что такое с твоим другом? Говори, гоплит! Что с тобой происходит?

- М-м… потроха вдруг заболели, великий стратег, - вымолвил Орхомен с постной миной. - Пройдет!

- Особенно если ты неделю воздержишься от вина, - посоветовал Теламон. - Береги здоровье, солдат! Мне сейчас больные ни к чему. Можете идти, оба!

- Орхомен! - воскликнул Аристон. - Неужели обязательно было так говорить?.. “Потроха заболели…” Как раз в тот момент, когда он послал за…