Изгнанник (L'Exilé)

В день возвращения лошадей повариха «Тринадцати ветров» пребывала в куда менее спокойном расположении духа, чем обычно. Она постоянно гневалась. Не потому, что Гийом приказал устроить для него, его сыновей и людей из конюшни Варанвиля настоящий пир. Клеманс очень нравилось готовить сложные блюда, позволявшие ей продемонстрировать свой талант. И не из-за присутствия в кухне Китти, которая пришла приготовить еду для своей хозяйки. Причиной недовольства Клеманс был ужин, который следовало приготовить этим же вечером. Ужин на две персоны следовало подать в библиотеку. «Фантазия» будущей матери, на которую Гийом имел глупость согласиться.

— Лорна попросила меня об этом, как об одолжении, — объяснил он Клеманс. — Она говорит, что чувствует приближение родов, знает, что они будут тяжелыми, и чувствует себя настолько измученной, что не надеется остаться в живых. В любом случае потом она уже не будет выходить из своей спальни.

Что на это ответить? Даже если госпожа Белек считала, что Гийом совершает глупость, теряя бдительность, пусть и на один вечер, отказать ему она никак не могла. Мальчики и господин Брент поедят овощное рагу на кухне, а Валантен, один из лакеев, подаст парочке на ужин устриц из Сен-Ва, яичницу с трюфелями, куропаток в шартрезе и еще несколько деликатесов; кроме того, они выпьют хорошего вина. Правда, Потантен, главный распорядитель винных погребов, отказался его выбирать, воспользовавшись правом бывшего наставника, которое позволяло ему сказать «нет» хозяину, которого он знал еще подростком.

— Выбирайте сами, господин Гийом! В этом случае прекрасная дама будет уверена, что я не пытаюсь ее отравить. И потом я чувствую приближающийся приступ подагры.

Эти приступы подагры, иногда мучившие Потантена, слишком сильно любившего очень хорошее вино, уже стали казаться Гийому излишне частыми, и он даже подозревал, что они служат своего рода алиби для его старого товарища. Но он не стал упрекать его за это. У Потантена тоже было право относиться к Лорне как к моровой язве…

Когда госпожа Белек пребывала в таком настроении, Китти старалась стать совсем незаметной. Но это оказалось не лучшей идеей.

— Прекратите вести себя как мышь! — рявкнула шеф-повар «Тринадцати ветров». — Я отлично знаю, что вы должны ее кормить, эту ненормальную. Что вы хотите сделать?

— Омлет и, возможно, немного салата. Для завтрака этого будет достаточно.

— Тогда вам придется немного подождать. Я послала Белину на ферму за яйцами. У меня осталось всего одно.

— Тогда я вернусь через некоторое время.

И камеристка с облегчением ретировалась, покинув без особых сожалений кухню, в которой витали божественные ароматы. За пределами кухни было темновато, не так тепло, но намного спокойнее. Китти поднялась к своей хозяйке.

Когда она вошла в ее спальню, Лорна как раз выходила из маленькой комнаты, где хранились платья, и казалась не менее возбужденной, чем Клеманс. Появление Китти явно стало для нее неприятным сюрпризом.

— Ты уже вернулась? А моя еда?

— Я схожу за ней чуть позже. Клеманс ждет, пока ей принесут яйца. Вы уже решили, что наденете сегодня вечером, мисс Лорна? — поторопилась спросить Китти, чтобы перевести разговор на любимую тему молодой женщины.

— Нет еще! Я выбираю… Возможно, мое платье из перламутрового атласа: оно хорошо скрывает талию и освежает. Этим вечером я хочу быть очень красивой.

— Вы всегда очень красивы. Даже когда плохо выглядите.

Надув губки, Лорна посмотрела на свое отражение в большом зеркале, стоявшем на туалетном столике.

— Ты полагаешь? Но сегодня я должна быть неотразимой! Я хочу, чтоб он стал тем любовником, каким был в Овеньере. Ты даже представить себе не можешь, что это была за ночь!

— В вашем-то положении? Это было бы безумием! Вы можете причинить вред ребенку. Впрочем, я совершенно спокойна: господин Гийом слишком разумен, чтобы поддаться вашим чарам. Когда родится ребенок…

— Я не стану этого ждать. Уже много недель он меня избегает. Но этим вечером он снова станет моим. Так нужно. Именно на тот случай, если рождение… не удастся!

Лорна стояла спиной к Китти перед туалетным столиком, но в зеркале камеристка увидела, что та держит в дрожащих руках маленький пузырек в серебристой оплетке. Китти хорошо его знала, потому что однажды зимним вечером сама нашла его в теплом дорожном манто своей хозяйки.

Тогда ей помешали, и она сразу же положила флакон на место. Но на другой день, воспользовавшись тем, что молодая женщина спит, Китти вернулась, чтобы хорошенько рассмотреть его. Кое-что ее заинтриговало. Флакон был очень красивым, с гербом принца Галльского, слишком дорогим для того, чтобы его держали в кармане манто, пусть даже этот карман потайной и внутренний. Маниакально аккуратная Лорна обязательно убрала бы его в дорожный несессер, где он прекрасно подошел бы к другим вещицам из слоновой кости и серебра.

Продолжая расследование, Китти открыла флакон. Жидкость почти ничем не пахла, если не считать легчайшего аромата шафранно-опийной настойки. Она капнула на блюдце, и жидкость оказалась совершенно бесцветной. И Китти задумалась.