Изгнанник вечности

— А надо, — она близко-близко подошла к нему, не спуская глаз с его лица, — просто не бороться с жизнью. Это и есть ее главный смысл, Ал. А секретов у нее нет. Поверь. И прощай!

— Пусть о тебе думают только хорошее!

— А это мы скоро и так узнаем!

Она подмигнула, пружинисто и легко отступила, пятясь, а потом стремительно взлетела на попону.

— Прощай!

* * *

Третье кула-орийское пробуждение Фирэ было еще более странным, чем два предыдущих. В какую-то секунду юноша вдруг начал вспоминать то, что после несбывшегося падения год назад в Самьенский разлом стало ему недоступно. Тяжесть перенесенных потерь сдавила сердце. Он вынырнул из спасительной пучины сна и, прерывисто дыша, будто за ним гналась стая бешеных волков, начал озираться по сторонам.

— Я его разбудила! — с огорчением прошептала молодая рыжеволосая женщина и шлепнула себя по губам.

И это была… Танрэй.

Фирэ смотрел в ее зеленовато-янтарные глаза и понимал, что недалек от помешательства. Только что это была южанка… Она умеет менять внешность? Это морок?

А еще источник тревоги, изгнавшей его сон, таился в ней, только в ней. Весь мир съежился сейчас до размеров этой комнаты, сжался еще, заключая под купол Фирэ, эту женщину и его тревогу.

Юноша отвел глаза, скользнул взглядом по ее плечу, за которым что-то серебрилось и переливалось, если не смотреть прямо, а наблюдать боковым зрением. Вот в чем дело!..

Она поднялась со стула у кровати соседа, и юный кулаптр убедился в своей догадке: рыжеволосая находилась в священном состоянии и уже так сильно располнела в талии, что это заметил бы даже слабовидящий. Неужели его сон в пещере Виэлоро был пророческим, и ее будущий ребенок воплотит в себе «куарт» Саэти?! Фирэ потянулся к этому серебристому мотыльку, порхавшему вокруг нее и не заметному никому другому, кроме видящих.

Это был мужской «куарт». Знакомый и незнакомый. Он и притягивал к себе внимание юноши, и вызывал беспокойство, а при попытке коснуться его, изучить ответил чем-то, напоминающим легкий щелчок статического электричества. И было в этом отклике что-то сродни… обиде? Кто же это? Несомненно, Фирэ знал его когда-то прежде, а теперь вот не мог определить, кем беременна эта невысокая миловидная посетительница. Какой из него теперь кулаптр…

— А это и есть Танрэй! — прерывая мгновения его замешательства, которые для юноши растянулись на века, сообщил Тессетен. — Ты же спрашивал о ней, — он нарочито-манерно взмахнул рукой в направлении сидящего в изножье черноглазого красавца-ори. — А это Ал, которого ты так мечтал увидеть.

Да-да, именно его, этого пустого, как диппендеоре, верзилу показал ему Дрэян в Эйсетти. Что в нем от Учителя? Всего ничего.

Положительно, они сговорились.

— А у вас тут еще Алы есть? — насмешливо спросил Фирэ. — Я всегда считал, что у меня только один Учитель…

Взрослые переглянулись.

— О чем он? — не понял ори Ал.

— Да… бредит! — безнадежно объяснил аринорец Ал. — Наверное, ударился головой, когда падал. Он Падший. Знаете, что это такое?

Южанин и беременная северянка отрицательно помотали головой, таращась на соседа Фирэ.

— Так тем более — что вы тогда тут делаете?! — возмутился тот. — Что, работы вам нет? Сейчас найдем! Ну-ка проваливайте отсюда оба! Идите учить азы!

Тессетен не то шутил, не то был серьезен. Брюнет попрощался с ним и, обняв за плечи рыжеволосую, увел ее из комнаты.

Спровадив парочку, Сетен повернулся к Фирэ:

— А теперь слушай, тринадцатый ученик, слушай грустную повесть, которую тебе так или иначе придется узнать — и лучше раньше, чем позже!.. Ал тоже когда-то был Падшим…

* * *

День Ко-Этла, лидера аринорских переселенцев в Краю Деревьев с Белыми Стволами, всегда начинался одинаково. Вставал он ни свет, ни заря в одно и то же время, непременно включал трансляцию из Аст-Гару и слушал вечернее выступление правителя Ариноры. Слушал он его, вытянувшись по стойке «смирно», и выправке беловолосого красавца мог бы позавидовать любой гвардеец. После трансляции он всегда умывался и уходил бегать в парке, разбитом именно для этих целей неподалеку от его дома. К тому времени, когда он заканчивал обливания и приступал к завтраку, Тау-Рэя, главный город эмигрантов в Тепманоре, только начинал просыпаться.

Изучив накопившийся за вчерашний день список задач, Ко-Этл принимался по очереди вызывать к себе помощников и раздавать поручения. Выглядел он при этом впечатляюще: в белоснежном мундире, гладко причесанный, с ухоженной бородкой. Ко-Этл очень прямо восседал в кресле с высокой спинкой, а на стене прямо над ним, прищурив острые глаза, взирал на входящих диктатор, портрет которого украшал световое панно. И за исключением бородки лидер переселенцев был точной копией гладко выбритого правителя.

Столь же организованной и расписанной по минутам была жизнь каждого эмигранта-аринорца. Они словно никуда и не уезжали со своего северного острова. Тау-Рэя функционировала, как солнечные системы Галактики — четко, по раз и навсегда заведенному порядку.