Изгнанники (без указания переводчика)

— Могу прибавить, Ваше Величество, — вставил отец Лашез, — что, распространяя евангельскую истину, многие из них часто жертвовали и своей жизнью.

— Да, это верно, Ваше Величество! — задушевно согласился Фронтенак.

— И вы допускали это? — горячо воскликнул Людовик. — Вы оставили в живых этих безбожных убийц?

— Я просил войск у Вашего Величества.

— Я же послал вам.

— Один полк.

— Кариньян-Сальерский? Это мои лучшие солдаты.

— Но нужно было послать больше, Ваше Величество.

— А сами канадцы? Разве у вас нет там милиции? Неужели вы не могли собрать достаточно сил для наказания этих негодяев, этих убийц Божьих слуг? Я всегда считал вас воином.

Глаза де Фронтенака вспыхнули, и одно мгновение, казалось, резкий ответ готов был сорваться с его губ; однако суровый старик, сделав над собой страшное усилие, сдержался и проговорил:

— Ваше Величество может узнать, воин ли я, от тех, кто видел меня под Бенеффом, Мюльгаузеном, Зальцбагом и во многих других местах, где я имел честь служить оружием Вашему Величеству.

— Ваши заслуги не были забыты.

— Именно потому, что я солдат и имею некоторое понятие о войне, я знаю, как трудно проникнуть в страну, гораздо более обширную, чем Нидерланды, покрытую лесами и болотами, где за каждым деревом притаился дикарь, хотя и не обученный искусству войны, но умеющий уложить северного оленя на расстоянии двухсот шагов и пройти три мили, пока вы сделаете одну. Ну а если наконец мы и доберемся до их деревень, сожжем несколько пустых вигвамов и полей маиса, то что же дальше? Приходится возвращаться назад восвояси окруженными тучами невидимых врагов, скрывающихся позади вас, и знать, что всякий отставший будет скальпирован ими. Вы сами воин. Ваше Величество. Спрашиваю вас, легка ли такая война для горстки солдат, только взятых от плуга, и эскадрона охотников, занятых все время мыслями о капканах и бобровых шкурках.

— Да, да, сожалею, что высказался, по-видимому, слишком опрометчиво, — проговорил Людовик. — Мы рассмотрим это дело в совете.

— Ваши слова согревают мое сердце! — воскликнул старый губернатор. — Радостью наполнятся все сердца вдоль длинной реки Св. Лаврентия, и белых и красных, когда долетит туда весть, что великий отец за океаном печется о них.

— Но все-таки не ожидайте слишком многого. Канада и так дорого обошлась нам, у нас много дела и в Европе.

— Ах, Ваше Величество, как бы я мечтал показать вам эту великую страну. Если Ваше Величество выиграет здесь какую-нибудь кампанию, что получит? Славу, несколько миль земли, Люксембург, Страсбург, один лишний город в королевстве. А там, при одной десятой расходов и сотой части необходимого здесь войска, — целый новый мир в ваших руках. И какой, Ваше Величество, — обширный, богатый, прекрасный. Где в другом месте можно найти такие горы, леса, реки? И все это может быть вашим, если только мы сумеем взять. Кто помешает нам? Несколько разбросанных племен индейцев и небольшая кучка английских фермеров и рыбаков. Обратите туда ваши помыслы, Ваше Величество, и через несколько лет вы будете стоять в вашей цитадели в Квебеке и можете воскликнуть: все это от снегов севера до теплого южного залива и от волн океана до больших равнин за рекой Маркетта — одна империя, и имя ей — Франция, король ее — Людовик, а на знамени красуются цветы лилий.

Румянец вспыхнул на щеках Людовика при этой картине, льстившей его честолюбию. С горящими глазами он подался вперед на своем кресле, но отодвинулся назад, когда губернатор кончил говорить.

— Даю слово, граф, вы достаточно-таки заразились от индейцев их способностью к красноречию, о которой нам так много приходилось слышать, — проговорил он. — Но эти англичане… Ведь они гугеноты, не так ли?

— По большей части. Особенно на севере.

— Так, пожалуй, выгнав их, можно было бы оказать услугу нашей святой церкви. Я слышал, у них там есть город Нью… Нью… Как его название?

— Нью-Йорк Ваше Величество. Они захватили его у голландцев.

— А, Нью-Йорк. Я слышал еще о каком-то другом городе. Бос… Бос…

— Бостон, Ваше Величество.

— Да, да. Нам стоило бы иметь гавани. Скажите же мне, Фронтенак, — вымолвил король, понижая голос так, что его могли слышать только Лувуа и королевские особы, — сколько нам понадобилось бы войска для очистки страны от этих людей? Один-два полка и столько же фрегатов?

Старый губернатор покачал отрицательно седой головой.

— Вы не знаете их, Ваше Величество, — проговорил он. — Это суровый народ. Несмотря на вашу милостивую помощь, мы с трудом могли держаться в Канаде. Этим же людям никто не помогал, им только мешали; невзирая на холод, болезни, бесплодную почву, они живут и плодятся так, что леса редеют перед ними и тают, словно лед на солнце, а звук их колоколов раздается там, где еще недавно завывали только волки. Они народ мирный и нехотя берутся за оружие, но уж если начали сражаться, то еще неохотнее прекращают борьбу. Чтобы повергнуть Новую Англию к стопам Вашего Величества, я должен был бы попросить по крайней мере пятнадцать тысяч вашего отборного войска и двадцать линейных кораблей.