Изгнанники, или Топ и Харри

Теперь он был убежден, что Маттотаупа следовал за ним – так, как он поначалу и предполагал; и наверняка отец слышал то, что говорили белые мужчины; Маттотаупа понимал их язык так же хорошо, как и Харка. Если бы Маттотаупа не одобрял тот путь, какой затем выбрал Харка, он бы давно уже мог остановить сына. Двигала ли Маттотаупой та же тревога, что и Харкой, хотел ли он тоже предостеречь Унчиду и Уинону? Харка ждал первого слова отца. Он все еще ждал его. Наверняка прошло лишь несколько секунд с того момента, как они сели рядом в тени кустарника, ибо если Харка в чем-то и превосходил отца, так это в быстроте мысли. Лунный свет перемещался и теперь скользнул между ветками. Лицо Харки осветилось. Маттотаупа остался в тени. Когда молчание затянулось еще на несколько мгновений, мысли Харки потекли в противоположном направлении, и теперь его охватил страх, как будто когтистый зверь вдруг ударил его лапой по затылку. А что, если отец думал совсем не так, как он? Если он считает Харку виноватым, ненадежным разведчиком, неспособным выполнить приказ? Тогда произошло нечто невообразимо ужасное.

Маттотаупа заговорил.

– Кто ты? – спросил он сына тихо и с такой напряженной сдержанностью, которая уже не могла сойти за спокойствие.

Харка отвечал медленно, как будто язык его был наполовину парализован:

– Харка Твердый Камень, Ночное Око… Убивший Волка, Поражающий Стрелами Бизонов, Охотник на Медведей… сын Маттотаупы… – Харка хотел на этом закончить, но поза отца заставила его продолжить: – и разведчик белого мужчины Джо. Вот кто я.

– Ты всем этим был.

Харка сглотнул. Прочный каркас его мыслей, чувств, надежд рухнул; он рухнул слишком внезапно.

Теперь снова могло бы надолго установиться молчание. Но вода бежала быстро по своему песчаному руслу и не останавливалась, ветер веял и не поворачивал назад, и утро должно было наступить своим чередом; у отца и сына оставалось лишь короткое время, чтобы поговорить.

– И куда мне теперь? – спросил Харка без выражения.

Тем самым он отдавал себя на суд отца. Так он это и чувствовал.

– Иди туда, куда хотел и где тебе полагается быть, если ты презираешь своего отца и предаешь своих друзей.

Харка хотел подумать и ответить, но его нервы и мысли окаменели и так же мало могли шевелиться, как его губы. Он не сумел выдавить ни единого слова.

– Я тебя не держу. Иди же.

– Н-нет-т.

– Ты больше не знаешь, чего хочешь?

Харка опустил голову и смотрел в траву; он медленно согнул спину, положил лоб на руки и замер так, в позе покоренного, который сдался и за себя уже не боится.

Отец сидел перед ним. Плечи Маттотаупы были опущены, и ему приходилось немного наклониться, чтобы видеть Харку. Его охватило отчаяние. Все у него отняли эти отравители: его честь, его родину, а теперь забрали у него последнее, что оставалось, его сына. Они настроили Харку против Джима, они потянули его невидимыми нитями к своему стойбищу. Как он теперь предстанет перед Джо, отец юного предателя, который в первой же разведке попытался перебежать к врагу? Да еще к какому врагу! Джо никогда не забудет то утро мертвых рыб.

– Харка, я не знал, что ты такой трусливый пес и такой хитрый лис. Вставай, и идем. Я отведу тебя к Джо и скажу ему, что ты хотел нас предать. Пусть он решает, как с тобой поступить.

Харка медленно поднял голову.

– Отведи меня, – сказал он, все еще хрипло, как будто дыхание ему не повиновалось. – Но только не говори, будто знаешь, почему ты нашел меня на пути к Конскому ручью.

– Чем ты можешь доказать, что ты не собирался нас предать?

– А ты сдери с меня кожу. Я не закричу.

– Я не спрашиваю тебя, чего ты хочешь, я требую от тебя того, чего ты, похоже, боишься, как маленькая девочка. Ты будешь сражаться вместе с нами против стойбища рода Медведицы!

Харка задохнулся. Еще не научившись как следует говорить, он уже знал, что нельзя возражать старшим; тем не менее он сказал:

– Я не скальпирую женщин… и детей.

– Ты будешь сражаться с теми, кто возьмет в руки оружие, или ты предатель, которого я наряжу в женское платье и убью. Ты будешь сражаться?

Харка уже полуоткрыл рот, как человек, готовый застонать, но не издал ни звука, однако и не закрыл рот после того, как сказал «да». Это «да» прозвучало сдавленно.

Маттотаупа смотрел мимо него. Он добился того, чего хотел добиться. Но он был не в состоянии больше смотреть в преисполненное муки лицо юноши, это причиняло невыносимые страдания. Он вскочил:

– Идем!

Харка поднялся, его пошатнуло, но он устоял и последовал за отцом. Маттотаупа поспешил в ту сторону, откуда они оба пришли. Он направлялся либо к Джо и его спутникам, либо к лагерю милицейского отряда, поначалу это была одна и та же дорога, но скоро оказалось, что ему нужен лагерь, за которым Харка подглядывал и где несомненно был в то время и Маттотаупа.