Изгнанники, или Топ и Харри

Если же совет старейшин не состоится, им всем грозят еще бо́льшие неприятности. Старый Ворон представил себе пленника у позорного столба, а перед ним Четансапу, Шонку и Хавандшиту. Ему стало страшно. Он не боялся ни волков, ни медведей, ни врагов, но раздор в племени был для него страшнее всего на свете. Сколько жизней уже стоила им вражда с Маттотаупой! Лучше было бы, если бы Сын Антилопы привез сына предателя не живым, а мертвым. Слушая доклад вернувшихся от блокгауза воинов, он и сам назвал про себя Шонку злобным койотом и безрассудным глупцом. Теперь же он все больше убеждался, что Шонка недостаточно быстро и глубоко забил пленнику землю в глотку. Мертвец не стал бы причиной раздора.

Старый Ворон погрузился в мрачные раздумья.

Что это за черный волк напал на Шонку? Может, это такой же одержимый злыми духами зверь, как буланый мустанг-призрак? Унчида была ведуньей, Уинона владела тайнами врачевания ран, а сыну предателя служили злые духи, обратившись в разных зверей. Хавандшита же был старым опытным шаманом. Старому Ворону в голову закралась тревожная мысль: а что, если он и сам станет жертвой колдовства? Это было бы для него еще хуже, чем оказаться между двумя враждующими сторонами. Все было так сложно. А между тем в факторию пришли Длинные Ножи и строят частокол. Значит, после окончания строительства железной дороги, помешать которому они не могли, белые люди нанесут дакота очередной удар.

Предатель Маттотаупа был мертв. Наконец-то. Одиннадцать лет назад Старый Ворон говорил на совете старейшин в защиту Маттотаупы, потому что наказание, по его мнению, было суровым и вина вождя за преступление, совершенное под воздействием огненной воды, могла бы быть искуплена добрыми делами и воинскими подвигами. Теперь он изменил свое отношение к этой несчастной истории, потому что она снова грозила посеять раздор между воинами.

Он не испытывал ненависти к Рогатому Камню. Но он боялся распрей, которые могли возникнуть из-за него. В Священном вигваме раздался бой ритуального барабана, а на берегу послышался свист Четана, сигнал сбора Красных Оленей. Сын Старого Ворона поднялся и поспешил на берег.

Горе Сыновьям Большой Медведицы, если между ними вспыхнет вражда и Хавандшита обрушит на Красных Оленей гнев своих духов! Гораздо лучше было бы, если бы Сын Антилопы и Шонка… К тому же сын предателя и сам, верно, рад был умереть до того, как его поставят к позорному столбу, чтобы он принял смерть от рук женщин. Уинона, его сестра, однажды спасла ему, Старому Ворону, жизнь своими целебными травами. Может, стоит намекнуть девушке, что ей тяжело будет смотреть, как ее брат подвергается насмешкам и издевательствам, а потом умирает позорнейшей смертью?

Старый Ворон отослал из вигвама младшего сына и дочь, велев им отнести часть его охотничьей добычи женщинам в вигвам Чапы Черной Кожи и Уиноне с Унчидой.

Оставшись с женой и пленником, он сказал:

– Жена, ты перевязала раны сына предателя, напоила его водой и дала ему пеммикана. Но он очень ослаблен. Как по-твоему, он проживет эти четырнадцать дней и ночей?

Жена поняла его волю, услышав последние слова. На губах ее заиграла странная улыбка – смесь высокомерия и жестокости.

– Он очень ослаб, – ответила она. – Но если вождь желает, чтобы этот койот прожил еще четырнадцать дней, я дам ему его трубку. Он привык к курению. Табак придаст ему силы.

Она набила трубку.

В первый раз, с того момента, когда его принесли в вигвам вождя, Рогатый Камень внимательно проследил за действиями женщины, неожиданно легко выпрямившись и сев, несмотря на то что руки его были связаны за спиной. Вождь и его жена решили, что ему не терпится поскорее затянуться дымом. Но когда женщина поднесла ему трубку к губам, он резким движением плеча выбил трубку у нее из руки.

Та была готова к чему угодно, но только не к этому и невольно громко вскрикнула. На ее крик прибежали люди. Первым в вигвам вбежал Четан.

– Что случилось? – спросил он.

– Он ударил меня, когда я хотела дать ему его трубку! – ответила женщина.

Четан посмотрел на лежавшую на земле трубку, потом на застывшее, как маска, лицо Старого Ворона. Не ускользнула от его внимания и едва заметная презрительная усмешка на губах пленника.

– Женщинам нельзя доверять охрану пленников! – с таким же едва заметным презрением в голосе произнес Четан. – Это не женское дело. Красные Олени возьмут на себя охрану пленника и уход за ним до того дня, когда он предстанет перед судом совета старейшин. Хау, я все сказал!

Четансапа наклонился и поднял с земли трубку, опередив женщину, которая сделал вид, что хочет подать ему ее.

– Я лучше унесу ее отсюда! – произнес он язвительно и вышел из вигвама.

Остановившись у входа, он свистнул. К нему тотчас же подскочили молодые воины, которые сбежались на крик. Четансапа объявил им, что с этой минуты они по очереди будут караулить пленного, не подпуская к нему никого другого. Пищу и воду для пленного будет приносить его жена Монгшонгша. Первым в караул Четансапа назначил сына Старого Ворона.