Изгнанники Зеннона

– Мы, конечно, боялись, что эти твари нас выследят, но всё же пришлось оставить малоприметный знак на северной стене большого дома, что убежище впереди, и установить дежурства. Каждый день один из нас идет на дорогу и ждет новых Псов.

– А если на того, кто дежурит, нападут волки?

Олеа смутился и с грустью ответил:

– Лучше пусть погибнет один, чем все. – Заметив мой взгляд, он добавил: – Дежурства добровольны. Сегодня был мой черед. И я… Мне так стыдно: я заснул. До последнего крепился, но не выдержал.

Я часто заморгала. Всхрап, который я услышала… это был Олеа? Вот тебе и сказки о Лесном хозяине, боровницах и им подобных! Я еле сдержалась, чтобы не прыснуть со смеху.

Скрывая смущение, Олеа взглянул на свою руку, и я с удивлением увидела на его запястье часы с темно-синим циферблатом. Часовщики использовали разные оттенки синего и голубого, чтобы показать, что часы не простые механические, а с сардаллом.

– Откуда они у тебя?

Никто ведь не покидал Зеннон с камнями.

– До изгнания у меня их не было, наша семья не могла себе такого позволить. Мне их дали… – Олеа замялся и застенчиво улыбнулся, – как вождю Псов. Без часов мы бы не знали, когда возводить щит.

Я посмотрела на него с нескрываемым изумлением. О том, что у Псов есть вождь, можно бы и догадаться. Но Олеа? Такой прямодушный и застенчивый человек – в роли вождя?

От лучей закатного солнца в его каштановых волосах вспыхнули огненные пряди. Олеа, продолжая улыбаться, кивнул в сторону густого перелеска:

– Уже близко.

Мы снова двинулись: я – по тропинке, Олеа – справа, чуть в стороне, чтобы мне не приходилось бороться с высокой травой.

– Надеюсь, тебе у нас понравится, – проговорил он через какое-то время. – Мы все разные, но стараемся жить в мире. По-иному здесь, снаружи, никак. Чтобы не было каких-то недоразумений, мы просто придерживаемся некоторых правил.

Я насторожилась. Но Олеа, словно почувствовав мое напряжение, покачал головой:

– Не переживай. На самом деле ничего сложного. Во-первых, мы соблюдаем и чтим Закон. Однажды мы оступились, но нам дали шанс изменить свою жизнь, и мы его не упустим. Во-вторых, мы трудимся и помогаем друг другу, а у кого сильный дар – тот ищет полезные камни на благо города. В-третьих, мы не спрашиваем друг друга, за что нас изгнали. То, что было в прошлом, пусть там и останется. Мы начинаем жить заново. Ну и наконец, мы приходим домой не позже определенного времени. В течение года оно меняется, но это примерно за час до заката.

– А что будет, если опоздаешь на пять минут? – не удержалась я.

Серо-голубые глаза Олеа посмотрели на меня с неожиданной серьезностью.

– Световой щит возводится в строго определенное время. Придешь позже – окажешься по ту сторону.

По спине у меня пробежал холодок.

Молча мы вошли под тень деревьев. Здесь тропинка расширялась так, что рядом могли идти два человека. Где-то послышалось журчание ручья.

Олеа снова заговорил:

– Возможно, последнее правило тебе кажется слишком строгим, но, если мы хотим выжить, если хотим вернуться до мой, нам нельзя рисковать.

Я заставила себя кивнуть, хотя в глубине души от подобной категоричности меня покоробило: раз уж щит возводят настолько заранее, то неужели нельзя пожертвовать парой минут, чтобы спасти человеческую жизнь?..

Олеа нерешительно помедлил и бросил на меня смущенный взгляд:

– Есть еще одно… не сказать – правило, скорее вынужденная мера. Мы… не вступаем в отношения. У нас нет ни одного теадарита, а в нужных травах никто не разбирается… – Он умолк, наблюдая за моей реакцией.

Я надеялась, что в тени было не очень заметно, как вспыхнуло мое лицо. В Зенноне, где после закрытия Врат все третьи и последующие дети стали облагаться налогом, теадарит стал очень востребован – он не давал женщине забеременеть.

Олеа вздохнул:

– Здесь не место для детей.

Я вздрогнула, представив, каково это – рожать и воспитывать детей в изгнании, в постоянном страхе перед Тенями. Хуже ничего не придумаешь. Олеа прав: здесь детям не место.

Через пару минут мы вышли из перелеска к еще одной деревянной изгороди. Чуть впереди шумела речка, а за ней, слева, из-за глухого забора выглядывали два кирпичных здания: большой двухэтажный дом и маленький гостевой, – а также несколько хозяйственных построек. Дальше виднелись фруктовые деревья, а справа от них тянулись загоны для скота.

С востока из-за перелеска выныривала дорога, которую упоминал Олеа, – она пересекала речку по неширокому каменному мосту, вероятно, из простого лассника, и подходила к кованым воротам. Настоящее убежище, не сравнить с постоялым двором.

Вопреки моим ожиданиям, Олеа повел меня не к каменному мосту, а напрямик – там речка сужалась и через нее был перекинут простой деревянный мостик без перил. Мне живо вспомнились Сады Деи. Юноша, заметив мое волнение, без слов подал руку и, как ребенка, перевел на другой берег.