Изгнанники Зеннона

Он кивнул с таким невозмутимым видом, что я задохнулась. Он же не предполагает?.. Но Кинн, опустив глаза на нарисованный план, серьезно сказал:

– У меня тоже до сих пор те комнаты перед глазами. А спать всё равно придется по очереди, будильника здесь нет.

Я выдохнула от облегчения. Мне надо срочно поспать, а то неизвестно, что еще я выдам от усталости.

Нагрев немного воды и по очереди умывшись, мы расположились в гостиной, где стоял широкий диван, пахнущий пылью. Кинн настоял, чтобы я легла первой.

– Тебе лучше бодрствовать с утра, ведь ты сможешь сказать, когда будет безопасно выходить.

Сам он устроился на кресле у окна. Последнее, что я запомнила, – профиль Кинна, увлеченно рисующего что-то на бумаге.

Когда Кинн разбудил меня, я с трудом поднялась и, пошатываясь, перебралась в кресло, хранившее его тепло. Кинн тут же уснул, а мне пришлось изо всех сил бороться со сном – даже вопли Теней едва задевали мое сознание. И тогда, чтобы не заснуть, я взяла листы бумаги, оставленные Кинном на небольшом столике рядом с креслом. Это были наброски карты – той самой, которую я видела в его комнате.

Я прикоснулась к уверенным линиям кончиками пальцев. В груди что-то затрепетало – словно я держала в руках не карту, а страницу из дневника.

Кинн никому не открывал, как мастерски он рисует карты. На том листке, который я подобрала в библиотеке, когда мы работали над островными диалектами, изображение было и правда схематичным, хотя и тогда мне понравилось.

А эта карта… У нее была душа.

Я проследила наш путь по Узорной дороге до Сприлла, а потом двинулась дальше, читая названия мест, где Кинн, видимо, предполагал ночевать, – некоторые мне были знакомы, другие – нет. Пока наконец мой палец не добрался до той точки, где Черный лес кончался и сходились две дороги – Узорная и Северная, которая шла от Энтаны через Нумм на юг материка. Там, на пересечении этих дорог, находился храм, по строенный еще во времена Первых.

Храм Серры-на-Перепутье.

Кинн тщательно подписал его на карте, хотя нужды останавливаться там явно не было – оттуда до Альвиона оставалось где-то полдня пути. И тут я вспомнила, что это храм, особо чтимый всеми путешествующими.

А мы с Кинном и есть путешественники – во всех смыслах. Мы ступили на дорогу, ожидая, что она приведет нас туда, куда надо. Но куда она приведет нас на самом деле?

Всё утро я чувствовала себя разбитой и сонной, а после вчерашнего мышцы у меня болели так, что ноги подкашивались. Позавтракав под затихающие крики Теней, мы собрались и, когда Кинн снял щит, вышли через заднюю дверь во двор, на свежий, прохладный воздух.

– Мост здесь один, но дальше, в полях, речка становится у́же. Пойдем полями, а уже там выберемся на дорогу.

На одном из перекрестков мы оглянулись: щит Волков и щит Карателей ярко горели на фоне темно-серого неба.

– Что ж, будем надеяться, они надолго займут друг друга…

И, больше не оглядываясь, мы покинули Сприлл.

Добравшись до реки, мы долго шли по заросшему высокой травой берегу. Штаны и куртки уже вымокли от росы, когда стало ясно, что речка поворачивает на юг, уводя нас всё дальше от Узорной дороги. Кинн изучающе оглядел течение.

– Попробуем перейти здесь.

Перспектива второй раз за три дня оказаться в холодной воде меня не особо вдохновила, но вслед за Кинном я без возражений сняла ботинки и носки и, поджав пальцы от холода, закатала штанины до колен.

И уперлась взглядом в ноги Кинна.

Впервые в жизни я видела оголенные мужские ноги с четким рельефом мышц. Меня охватило дикое желание к ним прикоснуться, и я с трудом одернула себя. Кинн обернулся, а я сделала вид, что засовываю носки поглубже в ботинки.

– Я пойду вперед, проверю дно. Если всё нормально, вернусь за тобой.

Я кивнула, не поднимая головы и стараясь смотреть куда угодно, только не на него. И выпрямилась только тогда, когда Кинн, раздвинув густую траву, спустился к воде.

Ширина речки в этом месте была метра три, и Кинн без труда пересек ее, даже не замочив штаны. Оставив на том берегу наши ботинки, он вернулся и, взяв заплечный мешок, покосился в мою сторону:

– Ты ниже меня. Если не хочешь промокнуть, лучше подтяни штаны повыше.

Кинн отвернулся, а я, чувствуя, как краснеют щеки, еще немного подвернула штанины и кашлянула. Он двинулся вперед и через плечо бросил:

– Дно ровное, но, если что, хватайся за мешок.

Ледяная вода обожгла ноги, я вся покрылась мурашками и начала дрожать. Через пару шагов я поняла, что течение, хотя и несильное, сбивает меня в сторону. Кинн спокойно шел вперед, и я заторопилась следом. Наверное, всё бы обошлось, но ближе к берегу дно стало илистым, и теперь я двигалась не прямо за Кинном, а правее. Под ноги мне попалась скользкая от ила коряга, и, вскрикнув, я оступилась и подвернула ногу. Кинн мигом обернулся и подхватил меня, прежде чем я упала в воду, но мою правую лодыжку уже прострелило болью.