Изгой

Финна, которая уютно устроилась на своем любимом месте, обхватив обеими руками медную ендову с исходящим паром отваром, с кряхтеньем пошла открывать.

Низко согнувшись, в невысокую дверь просунулся тощий мужик лет сорока.

– Здравия в дом! – произнес он положенную фразу, топчась у входа и дожидаясь приглашения, чтобы пройти дальше.

– Чего тебе, Хват, на ночь глядя? – удивилась старуха.

– Дельце у меня к господину Толлеусу, – пояснил мужик, не глядя на хозяйку, выискивая взглядом кордосца.

Искусник заочно знал его – местный староста.

– Что за дело? – спросил он, легким кивком отвечая на персональное приветствие.

– Утром у вас с нашими пастухами маленькое недоразумение вышло. Так вот, я как раз по этому поводу. Просить за них пришел, значит. Тут ведь дело-то такое: не со зла они! Ей-ей, господин Толлеус, не со зла. Просто дождь этот окаянный. Общинный луг подтопило, никак пасти нельзя. А скотину-то кормить надо. И то сказать – кормить, далеко теперь гонять приходится, да кружной дорогой. Чуть польет сильнее – корова бежит к лесу, будто там укрыться может. А загромыхает да засверкает, так и вовсе несется, дороги не разбирая. А волков-то стало! Прямо из лесу выглядывают, караулят, значит. Пастухи с ног сбились, а всюду не поспеть. Мокрые да голодные кругами бегают, и собакам никакого отдыху, да только все равно того дня телочку не сберегли. А еще раньше бычка задрали. В стаде-то одних только дойных телок за сотню, а еще теляток сколько, да производители – а их отдельно надо! И после обеда не подоить, потому как гонять тяжело. Один раз сейчас водим. Вот и ходят коровы недоеные, орут, бестолковые. А ведь трава мокрая, бродит в желудке! Мало выпасти, надо еще каждой бок намять али за язык потаскать, чтобы газы вышли! Потому как если не уследишь, сдохнет! Вот как оно все. А тут вы едете. Ну, мужики не разобрались да осерчали. Уж не гневайтесь на них, не со зла они!

Толлеус слушал весь длинный монолог молча, прихлебывая из своей чаши. Староста, несмотря на просительный тон раскаивающегося человека, таковым не выглядел. Большие пальцы рук за поясом, глаза деловито обшаривают все закоулки. Лицо какое-то хищное, обрамленное маленькой бородкой, чуть загибающейся клином вперед. Неприятный мужик.

Искусник поставил чашу, взял в руки трость, которая стояла меж коленей, слегка постучал ею по полу:

– Ты правда думаешь, что мне есть дело до каких-то пастухов со всем их невежеством? Если снова попадутся, тогда дело будет, а до тех пор знать о них не желаю. Но раз уж пришел, ответь-ка на такой вопрос: что они делали с целым стадом на чужой земле, когда владелица ни сном ни духом?

– Верно, господин! – поддакнула Финна.

Староста, явно не ожидавший такого поворота событий, неприязненно покосился на старуху:

– Так ведь я же и говорю, общинные луга залило. А эти пустуют. У Финны скотины нет, косить не надо. Доброе дело делаем. Следим, чтобы не зарастало. Тут ведь на годик землю оставь – и полезли из земли колючки да кусты. А через три уже деревца подниматься начнут.

– Может, она лес вырастить хочет, а вы не даете! – влез в разговор Оболиус, на которого гость до сих пор не обращал внимания. – Так дела не делаются! Правильно – когда приходят к хозяину и разрешения просят. И не просто так подходят, а благодарность несут. Или вовсе за монеты сговариваются!

– Ты, сопляк, меня поучи! – рявкнул староста, привыкший к тому, что мальчишки никакого права голоса не имеют.

– Ученик дело говорит, – оборвал мужика Толлеус, сбив тому весь запал. – Бабка траву ест и водой запивает, а вы с ней так не по-людски!

Финна, не находя слов, молча стояла, все так же воинственно выпятив подбородок. Момент требовать компенсацию был идеальный, но она им не воспользовалась, а староста поспешил сменить тему:

– Ваша правда, осознаём и больше не будем. Только это еще не все дело! Пастухи сказали, что вы чародей и знатную леваду сделали! Может, сговоримся с вами, что и для нашего стада такую соорудите?

От взгляда Хвата не укрылось, как оживился старик, когда забрезжил заработок. Это вселяло надежду. Действительно, загон для скота хороший, присмотра вообще не требует. Получить такой очень хотелось.

– Не чародей, а искусник, – механически поправил Толлеус гостя. – Может, сооружу, если в цене сойдемся.

От такого откровения староста слегка побледнел. Впрочем, взяв себя в руки, он принялся торговаться: чародеи, искусники, да хоть духи ветра, воды и земли, вместе взятые, – плевать. Лишь бы кто-нибудь избавил наконец от мучений со стадом.