Изгой

– Все верно, но там другая манера преподавания была. Каждый академик по-своему учит, а кто лучше – не мне судить. Кому что нравилось. Вот и сейчас надо разные способы попробовать. Так что ничего мы не закрываем, а продолжаем. Напоминаю наши цели: напилить доски из бревен легко и быстро. Есть предложения?

– Нам нужно плетение, которое будет управлять пилой, – внес конструктивное предложение Толлеус номер два.

– Что ж, давай прикинем, что бы это могло быть?

– А что тут может быть? – не удержалось от язвительного ответа альтер эго. – Это мог бы быть искусный плотник! Голем! – Последнее слово было явно произнесено с интонациями Оболиуса.

Толлеус сморщился:

– Человекообразных големов я строить не умею. И даже смысла не вижу. Проще батраков нанять, пусть пилят.

– Нет ни пилы, ни денег.

– Не важно! Точнее, тем более! Теперь наши цели такие: напилить доски из бревен легко и быстро без использования плотницкого инструмента.

– Звучит как найти клад из адамаса без карты и лопаты! – фыркнуло альтер эго.

– Но ведь нашли же, – улыбнулся искусник. – Да, повезло, но потому что искали и замену лопате придумали. Вот и сейчас так надо. По сути ведь нам даже необязательно пилить, можно отрубить или отрезать – что угодно. Главное, чтобы ровно получилось, легко и точно.

– Сам же говорил, что «напилить доски и бу-бу-бу»! А оказывается, совсем даже не напилить!

– Поправка принимается. Может, разрезать нитями?

– Нити хорошо режут только на уроках теории нитеплетения! А на практике все ой как непросто!

– Верно. Вот и нужно вспомнить, что же говорил по этому поводу учитель.

– Что говорил? Смешно он говорил. Что нить должна быть не тонкой, иначе пройдет сквозь и ничего не отрежет!

– Смешно – не смешно, пробовать надо и смотреть, что получится, а не уподобляться Оболиусу.

Вернувшись к вечеру и заводя мокрую уставшую лошадь в сарай, ученик искусника застал довольно любопытную картину: Толлеус, пребывая явно не в духе, бурчал себе под нос и водил куском небольшой веревки, концы которой зажал в кулаках, по жердине.

Старик покосился на помощника и почему-то виновато принялся оправдываться:

– Вот, понимаешь, хотел плетение сделать, чтобы вроде плотницкого инструмента получилось, доску выстругать или торец бревна ровно отпилить. И ведь какая незадача получается: тонкая не режет ничего, насквозь проходит, а толстой дерево сопротивляется, не получается одним махом. Давить или пилить приходится, но идет тяжело, ничуть не быстрее получается, чем обычной пилой… – Искусник с ненавистью покосился на веревку-пилу в своих руках.

– А я бы простой топор плетением раскрутил, чтобы вращался быстро-быстро, да просто деревяшку подсовывал потихоньку, чтобы удар только кончиком получался, – тогда не застрянет. Все удары в одно место придутся, получится ровно. Это когда руками направляешь, много зарубок наделаешь. – Говоря это, Оболиус не выглядел полным энтузиазма и говорил скучным голосом.

– А что? Может быть, хорошо придумал, – похвалил искусник и добавил задумчиво: – Что-то везде, за что ни возьмись, вращение требуется. Нужно хорошее плетение, чтобы крутить хоть колесо, хоть топор, чтобы плавно, без рывков и ударов… Что-то ты долгонько. Небось половину леса вырубил?

При этих словах ученик помрачнел еще больше и, опустив голову, принялся бубнить:

– Вы сами только сушняк брать дозволили. А его там нет! Одни пеньки. Или кривые совсем, а нам-то для голема ровные надо. Три деревца еле нашел, да и то два – тоньше некуда. Жерди для забора, а не бревна получатся. Для лап-то пойдет, но все равно мало. Живые деревья есть, я присмотрел. Да только сами же запретили!

Толлеус ничего не ответил. Так молча и пошли в дом, думая каждый о своем.

На следующее утро дождь немного утих, уже не в первый раз, но совсем прекращаться даже не собирался. И волей-неволей пришлось задуматься об оплате. За еду и жилище Финна брала сущую мелочь, а вот мохнатки съедали в день на приличную сумму. Сухие стойла и хороший корм – это замечательно, но пока что каждый день такое не по карману. Нужно пасти, причем это не разовое мероприятие, а значит, просто так на чужой луг не придешь – нужно договариваться. То есть все равно нужно платить, но все-таки меньше.

Старик вспомнил, что Финна во время своих жалобных монологов рассказывала, будто бы пока муж был жив, хозяйство у них было справное. И скот держали, и луга свои имели.

На вопрос искусника бабка зашмыгала носом:

– Ироды окаянные! Землица-то моя, а они все подчистую себе! А монетку там али простой еды в благодарность – шиш!

– Это кто? – не понял Толлеус.

– Да соседи, кто же еще?

Обычная история: деревенские, воспользовавшись тем, что земля пустовала, спокойно косили и пасли коров на бывших лугах Финны. И никакой благодарности, не говоря уже о том, чтобы как-то помочь нищенствующей старухе. При всем при этом земля на востоке Оробосской империи, в отличие от зараженного севера и каменистого запада, стоила немало и вся давно находилась в чьей-то собственности.