Изгои

Отворив жалкое подобие преграды, проскользнул внутрь и снова прикрыл. Справа послышался смех… гостиная. Труба загрохотала, когда кто-то зашевелился в комнате слева, — ванная, предположил я.

Передо мной находилась полуразрушенная лестница, которая вела вниз, должно быть, в подвал.

Поднявшись по небольшой трехступенчатой лесенке сбоку, которая вывела к маленькой площадке, толкнул еще одну дверь, когда убедился, что она не заперта.

Шагнул в узкий коридор, который расширялся по направлению к грязной кухне. В углу от меня располагалась прачечная с ржавой стиральной машиной и сушилкой, а напротив нее была еще одна широко распахнутая дверь.

Если судить по негромкому хрюканью и паре джинсов, спущенных вокруг волосатых лодыжек, кто-то гадил в неработающем туалете. По всему коридору разносилась явная вонь, которая могла быть вызвана тем, что до него то же самое проделали другие, оставив экскременты.

Приготовив «Глок», направился к уборной. Глушитель не мог полностью подавить выстрел — это не кинобоевик, но уменьшал мощность выстрела и сбивал с толку остальных в доме, чтобы определить четкость звука и место, откуда тот раздался.

В момент, когда я спустил курок, мужик уткнулся головой в руки.

Я только что оказал ему услугу. Убийство произошло быстро, вместо смертельного ранения.

Времени на реакцию у него не было, а даже если бы и было, это не имело существенного значения.

Точно в макушке, пуля прожгла плоть, образовав круглое отверстие, окаймленное разодранной кожей. Она проскользнула сквозь волосы и мышцы, будто шелковистая ласка. Патрон стремительно расщепил кальций, фосфор, натрий и коллаген, а затем разорвал в клочья ткани и фиброзные мембраны.

Он даже не успел полюбоваться и почувствовать, как его голову разорвало на части, и все это великолепное творение «рук» маленькой пули разлетелось за долю секунды. Единственное, что осталось после него — это запах дерьма и брызги крови, остатки костей и мозгов на стене.

Услыхав звук, больше похожий на громкое хлопанье двери, чем на выстрел, другие люди, находившиеся в доме, немедленно взялись за проверку.

Проскользнув через холл в прачечную, стал ждать, сунув «Глок» за пояс на место своего «Жнеца».

Раздалось громкое «Какого черта?», после чего один из них распахнул входную дверь, другой поднялся по лестнице на второй этаж, а третий направился в мою сторону, выкрикивая имя своего погибшего приятеля.

Не дождавшись ответа, он заглянул в уборную и мгновенно, как пружина отскочил в ту же секунду, увидев скорчившееся под странным углом тело.

Но прежде чем он успел среагировать, я резко дернулся с места. Он не заметил, как я приблизился. Зажав ему рот и нос рукой, заткнул, тем самым перекрыв поток воздуха, который, как было понятно, должен вырваться наружу.

Однако, вместо того, чтобы всадить нож в шею, вонзил изогнутое лезвие из нержавеющей стали, сбоку, насквозь через артерию, и, сжав рукоятку покрепче, провел вниз.

Значительная часть крови стекала по глотке, а не выплескивалась на чертов пол. Тело обмякло в безмолвных судорогах. Он пытался говорить, захлебываясь собственными выделениями.

Это всегда выглядело грязно, но я старался не делать все излишне кроваво.

Сам по себе метод убийства не возбуждал. Мольбы или пытки… не то чтобы эти аспекты работы мне не доставляли удовольствия. Именно конечный результат — смерть, делал все происходящее стоящим.

Момент, когда человек осознавал, что жизнь его ускользает, был любимой частью из всего. Независимо от того, чем они занимались и как жили, смерть в конечном итоге всегда настигала их. Я лишь помогал отправиться их душам в загробный мир.

Работу свою любил. Был неплох в этом деле… настолько чертовски хорош, что даже дьявол восторгался моим ремеслом. Я должен был жить в аду, так почему бы не насладиться, и не очистить его от всяких ублюдков?

Бросив мужчину, проскользнул через оставшуюся часть дома. Нигде не было видно того, кто вышел в парадную дверь. Он мог подождать.

Рванув к лестнице, в очередной раз отказался от рукопашной схватки и всадил между глаз пулю человеку, который начал спускаться, пока я поднимался.

Уклонился в сторону, когда его тело кувырком пролетело мимо и приземлилось под неправильным углом, заливая пол кровью.

Наверху, увидел, что из трех дверей заперта всего лишь одна. Даже не попытавшись открыть многочисленные замки снаружи, пнул и выломал этот кусок дерьма прямо внутрь.

А вот и она.

Девушка сидела в едва освещенной комнате на большой кровати с веревкой, обмотанной вокруг запястий. От одного только взгляда на нее, в груди разлилось почти сокрушительное чувство облегчения. Казалось, словно только что нашел то, о потере чего даже не подозревал.

Ее реакция была заторможенной. И тогда я понял, что она стала другой.

Это меня не удивило… да у нас и не было времени воспевать это в грустной песне, но, черт побери, это слегка покоробило.

Она внимательно разглядывала меня, будто сомневалась, что в реальности. Изо всех сил старался, чтобы взгляд не отрывался от ее лица. Неважно, что на ней было надето, воображению мало что оставалось.