Изгой

Не сразу, может пройти месяц или год, все это время маг будет постепенно, очень медленно эволюционировать, с резким скачком в первые же часы. Когда Павел сказал Карпову, что Жерар может быть магом, мысль только на первый взгляд могла показаться глупой, никто не заметит изменения, если прошло немного времени. Со временем, не сразу и не одномоментно, изменятся внутренние органы, кожа уплотнится и станет лучше проводить ток, уменьшится потребность в еде и воздухе, зато вырастет аппетит, маг сможет спокойно пить воду из океана и различать человеческие эмоции и даже обрывки мыслей. Его настроение станет нестабильным, поведение тоже, он может дать конфету ребенку, а через десять минут сжечь заживо его родителей. Убить мага станет гораздо труднее, а ведь обычные люди тоже неплохо подготовлены, у них есть оружие, способное уничтожить не только одного мага, но и целый остров с магами: как бы ни был модифицирован организм, при температуре в десять тысяч градусов он все равно сгорит.

Так что маг, снявший браслет, – это не главная проблема.

Главная в том, что стоит перешагнуть порог от человека к сверхсуществу, сделать крохотный шажок, после которого начинаются изменения, и вернуться магу обратно практически невозможно. Браслет уже не поможет. Даже если он наденет его обратно и будет вести себя, как обычный человек, все, его судьба решена.

И поэтому Павел последующие минуты только тем и занимался, что сам исполнял роль блокиратора, выдавливал из себя то, что пыталось проникнуть внутрь и захватить его тело. Ставил один защитный барьер за другим, контролировал каждую клетку своего организма, заставлял кровь течь, а легкие – расширяться и сжиматься. Из глаз текли кровавые слезы, губы были прокусаны до мяса, суставы крошились, а мышцы, сведенные судорогой, буграми катались под кожей. Счет времени он давно потерял.

И когда он уже осознавал, что больше не может сопротивляться, что от грани его отделяют секунды, Мелендес подскочил и ловко нацепил браслет ему на руку.

– Тридцать семь минут, Веласкес, – сказал он телу, без сознания висевшему в коконе. – Я в лучшие годы с трудом доходил до одиннадцати, ты просто монстр, мой юный друг. Сколько там было в прошлый раз в отчете, девять? Слишком сильный прирост, поставлю-ка я десятку, а то сидеть мне здесь с тобой очень и очень долго. И так из-за тебя мой обед, наверное, превратился в холодное дерьмо.

Глава 8

17 год от Разделения

Сидаже Алта (Верхний город), Параизу

Восточный ветер решил, что пора показать этим пришельцам, какой он – настоящий холод на Терра Сегунде. Перекинулся через горы и махом опустил температуру с тридцати пяти до двадцати, в небе набухли тучи, обещая такой редкий дневной дождь. Заодно они закрыли солнце, и люди выглянули на улицы без защитных очков и капюшонов. Вокруг, сколько хватало глаз, шла кипучая деятельность: мини-погрузчики сновали по улицам, местами уже покрытым бетоном, строились дома, неподалеку возводился католический храм.

Франсиску Гомеш, бодрый и подтянутый мужчина сорока лет, легко взбежал по ступеням больницы, кивнул медсестрам, по пути осмотрел пожилого мужчину в инвалидном кресле и прошел в крыло, где занимались исследованиями.

– Ты представляешь, что учудил Совет, пока меня не было, – прямо с порога заявил он. – Они решили, что декабрь будет из пяти дней.

– Зачем? – Молодая женщина не отрываясь смотрела на экран, одновременно водя пальцем по планшету.

– Так дней-то всего триста тринадцать, и они решили, что хорошо, если в каждом месяце будет четыре недели, а весь декабрь мы будем отдыхать, Рождество одним махом и Новый год. Маша, ты меня слушаешь?

– Еще бы. – От монитора Маша Карпова не оторвалась, но послала Франсиску воздушный поцелуй. – Правильно решили, а то с этими месяцами и неделями всегда была путаница, луны здесь все равно нет. Садись, я тебе кое-что покажу.

Франсиску подкатил кресло к длинному, во всю стену, рабочему столу, уставленному приборами, и тоже уткнулся в монитор.

– Похоже на какую-то железу, – наконец сказал он. – Это кто?

– Бразильская выдра. Выловили в реке, чуть охотников не сожрала, они ее и пристрелили. Сейчас уменьшу.

Изображение стало втягиваться, и появились привычные органы.

– Где это, надпочечники? Сколько же эта штука занимает места? И я сказал тебе, что ты прекрасна, как горный цветок?

– В этом все и дело. – Маша улыбнулась, чмокнула Франсиску в щеку. – Это одна клетка, пять сотых миллиметра. Я проверила еще мышей, рыб и пауков, только у мышей она есть. Полагаю, что и у остальных животных.

– И когда ты это нашла?

– Пять недель назад, сразу после твоего отъезда.

– Погоди. – Франсиску отодвинулся, внимательно посмотрел на жену. – Ты это знала пять недель? Почему столько времени ждала?

Маша промолчала.

– Полагаю, просто осмотром это не закончилось. Когда ты это сделала? – Мужчина поджал губы.

– Одиннадцать дней.

– Ты можешь умереть.