Изгои (Часть 4)

Арбалет трезво взвешивал и оценивал свои и противоборствующие силы. Конечно, и Череп понимал, что в прямом столкновении он и его приспешники проиграют Уральским. Но и заднюю сдавать было нельзя. Мозг Черепушки лихорадочно искал пристойного выхода из создавшейся ситуации. Он же не должен упасть в глазах отряда и уронить свой выстраданный и пошатнувшийся вдруг «авторитет». Надо временно чуть-чуть отступить, а потом раздавить эту зарвавшуюся гопоту. Видимо, он мнил себя таким Кутузовым, который уступил в 1812 году Москву Наполеону, но компанию военную всё-таки выиграл. Из Черепа действительно мог бы получиться неплохой стратег, не зря же и не случайно он был самим «смотрящим» отряда. И он нашёл, наконец, нужные действия и нужные слова для «благородного» отступления.

Двухметровый верзила Глыба, страдая от ущемлённого самолюбия, никак не мог успокоиться (Он весь – снаружи. Это слабость для человека, когда ты не можешь сдержать своих эмоций и весь на виду. Пыхтишь как паровоз, а понту нет). Они на пару с Кривым готовы были схватиться с «трактористами» на ножи, а там… будь, что будет. Но Череп, правильно считавший и оценивающий ситуацию, сбавил обороты, ещё и успевал сдерживать своих «меченосцев». Отряд смог увидеть его в совершенно ином ракурсе. Выступил он как хитроумный миротворец, хотя сам твёрдо знал, чего он хочет. Он обязательно всё припомнит и обязательно отомстит этим «отмороженным броневикам». А пока надо было ждать и вынашивать свою месть.

Когда в десятиместном кубрике народу набилась тьма-тьмущая, напряжение достигло своего апогея, и стороны готовы были разорвать друг друга, Череп показал свои дипломатические способности во всём блеске. Он принял как бы независимую третейскую позицию доброго и мудрого судьи (Хотя всё началось именно из-за его жадности к деньгам и наркоте, наглости Карася и прожорливости карасёвских опекунов).

– Бля, в натуре, братва! Мусора только этого и хотят, чтобы мы друг другу горло перегрызли.

Выступил он с высоких позиций и убеждающих тонов, сразу расставляя всё по своим местам. В общем, вкратце и по сути. Виноваты, как всегда, мусора, и не стоит идти у них на поводу. Ну кто не согласится с такими сильными аргументами! «Братва, не стреляйте друг в друга, нас и так мало осталось». «Миру-мир»… ну и всё в этом роде. От назревающего конфликта не осталось и следа.

Тот же Карась под добродушные оплеухи Глыбы побежал варить чай во имя мира на Земле, сразу появился откуда-то примиряющий всех шоколад… И вот уже горячая кружка Мира пошла по рукам, кто-то кряхтел от удовольствия, кто-то по-братски обнимался, а кто-то в глубине души планировал, как отомстить сегодняшним друзьям по совместному чаепитию…

Этот суматошный день вымотал Арбалета по-полной. И как только пропикало 22.00 и по колонии объявили отбой, Арбалет уже спал безмятежным сном исполнившего свой долг праведника…

Да, лагерная жизнь у нашего героя в этой зоне с самого начала складывалась не лучшим образом (Сидеть в лагере надо без резких взлётов и падений, незаметно и тихо, чтобы каждые сутки пролетали быстро, приближая радостный день освобождения. Это – разумное правило, но наш обожаемый герой умел вечно вляпываться в какие-нибудь истории… Ба! Да если бы он не вляпывался в эти истории, что бы мы вам рассказывали, дорогие читатели?).

Обычно Арбалет старался как можно оптимистичнее смотреть на окружающий его – говоря откровенно, нередко довольно безобразный – мир, и мысленно подбадривал себя в любой ситуации: «Всё, что ни делается, то – к лучшему. Жизнь прекрасна именно в своём разнообразии».

После официального отбоя жизнь в отрядах не прекращается. Все коротают время, кто во что горазд: кто-то уже спит, а кто-то безуспешно пытается заснуть, некоторые заканчивают разнообразную мелкую работу, многие лежат, уставившись открытыми глазами в потолок и думают (каждый о своём), а избранная публика группируется и полушёпотом ведёт нескончаемые философские беседы. В каждом уважающем себя лагере имеются свои Платоны, Аристотели и даже Сократы, особенно много, что вполне естественно, Диогенов…

(Некоторые благоразумные скептики возразят нам: «Ну зачем этим задолбанным зекам вести за колючей проволокой какие-то никому не нужные придурковатые философские споры? У нас же есть высокое начальство, пусть оно и думает за народ (правильно, дорогой скептик, народ наш действительно немного… бестолков) и решает вопросы». – А вот тут вы, уважаемые скептики, совсем не правы. Дело в том, что зеки освобождены от материальных забот и хлопот. Почему бы им не пофилософствовать? А у «начальников» где-то лежат туго набитые кошельки, о которых им приходится постоянно заботиться. И не удивляйтесь тому, что нередко, особенно в роковые решающие периоды для народа и государства, «начальники» наши ведут себя как-то не так, странно и малопонятно… Просто они думают не о народе, а о своих тугих кошельках… Но вы же сами откармливаете этих януковичей!).

Пора вернуться к нашим философствующим перипатетикам – Семёну и Арбалету.