Изгои Интермундуса (СИ)

Весь мир начинает вертеться, словно его засунули в центрифугу стиральной машины, а я закрываю глаза, чувствуя, как нежность и тепло буквально вливаются в сердце через руки, обнимающие меня. Открыв глаза, обнаруживаю, что стою у кромки Лунного озера.

– Поищем их в окрестностях, – предлагает Теон, – их могло занести в лес.

Благодарно улыбаюсь, но Теон делает вид, что не обращает внимания, и, развернувшись, идет в сторону лесной опушки. Не спеша следую за ним. Мрачные мысли не перестают одолевать меня. Я не могу понять причину странного поведения Теона: секунду назад его улыбка – понимающая и ласковая – притягивала и успокаивала, а сейчас холодный взгляд лазурных глаз обдает волной глухого раздражения. Нежность, обволакивающая и согревающая, словно теплый плед промозглым утром, сменилась небрежным безразличием. Я молча следую за парнем, видя, как он с каждым шагом отдаляется от меня.

«Бесполезно…»,– мысленно вздыхаю я, опустившись на огромный прибрежный камень.

Кристально-чистая, нетронутая ужасными событиями гладь дрожит под легкими порывами ветра. Раньше, при приходе Спринганы это озеро не знало тишины: купающиеся дети, девушки, пускающие венки вниз по впадающей в озеро реке Стеллы, названной в честь внучки Первой Королевы. Смех, блеск солнца на водной глади – все утонуло в душераздирающем крике отчаяния... Мне было бы легче, если бы и озеро почернело от скорби...

Чувствуя подступающие слезы, закрываю лицо руками.

На секунду воцаряется тишина: Теон останавливается. В следующее мгновение шаги ускоряются, но шаркающий звук не удаляется, а наоборот – приближается, пока не замолкает где-то рядом.

– Что на этот раз? – раздраженно спрашивает подошедший Теон, но его голос чуть дрожит, словно от беспокойства.

– Ничего, – ворчу я, повернувшись на шум колеблющейся водной глади. Не открывая глаз, притягиваю колени к груди и утыкаюсь в них носом, волосы рассыпаются по плечам, будто бы стараются защитить меня от крепчавшего ветра и нападок моего вечного спутника. Мысли и чувства путаются и разбегаются, словно тараканы от яркого света, стоит лишь начать разматывать клубок, сотканный из смятения, всепоглощающего счастья, смутного предчувствия и беспричинной грусти. Грусть давит, будто бы я нахожусь на километровой глубине смолянисто-черного моря...

Не выдержав, даю волю слезам, надеясь, что они смогут унять тупую боль в груди.

– Дея, что с тобой? – мягко произносит Теон, садясь рядом. Я отодвигаюсь к другому краю огромного булыжника: не хочется, чтобы жалость парня просочилось в меня через прикосновение его руки.

– Все в порядке, – охрипшим от слез голосом отзываюсь я, все еще не поднимая глаз.

– Я вижу, – замечание должно быть едким, но интонация в голосе не та.

Удивленно поднимаю голову посмотреть на выражение лица Теона. Нахмуренный лоб и сдвинутые брови красноречивее всего говорят о его отношении к сложившееся ситуации. Ему, очевидно, пришлись не по душе мои мысли. Сжав зубы, ставлю барьер, в отместку за его недавнюю холодность. Теон вздыхает, убрав упавшую мне на лицо темно-рыжую прядь. От едва уловимого касания веет добротой и лаской, с легким привкусом терпеливой снисходительности: так старик смотрит на девочку с разбитой коленкой, пытаясь успокоить.

– Не надо меня жалеть! – вскипаю я, с силой толкнув Теона.

Он, потеряв равновесие, срывается с покатой стороны камня прямо в озеро. Водная гладь отвечает всполохом кристальных брызг.

– Ты с ума сошла! – рычит парень, резко встав.

Теон проводит левой рукой по влажным волосам. В одно мгновение вся его одежда возвращается в нормальное состояние – ни единого мокрого пятнышка на черных джинсах. Теон разворачивается на каблуках и идет прочь.

– Иди! – кричу я вслед, и тут же почти бессознательно добавляю, чувствуя нарастающую саднящую боль с каждым его удаляющимся шагом. – Нет, постой!

Пытаюсь проворно спрыгнуть с камня и пуститься за своим Связанным вдогонку, но, поскользнувшись, съезжаю вниз, разодрав колени и ладони.

Теон резко останавливается, словно кто-то кинул ему в спину камень. Повернувшись, он перемещается на расстояние вытянутой руки.

– Ты как? – бросает он, отвернувшись в другую сторону.

– Жива, – коротко отвечаю, но получается как-то слишком жалобно, а не дерзко.

Теон поворачивается ко мне лицом и застывает, вздрогнув так, будто бы не ожидал увидеть меня – мокрую, с растрепанными волосами и в порванном платье. Или его удивили блекло-бурые пятна на белоснежной ткани? Мне же нужно было как-то остановить кровь и перевязать его рану… Чему удивляться?

Он немного наклоняет голову к левому плечу и прищуривается, и в следующие мгновение мою саднящую коленку обтягивает плотная прохладная ткань, а рукава платья укорачиваются.

– Так будет удобнее, – улыбается парень.

Оглядываю себя: на мне обтягивающие потертые джинсы и белая майка с зеленой олимпийкой.

– Ага, – благодарно киваю я, опустив глаза: мне теперь стыдно за свою ребячливую выходку.