Изгой, Крах Советской империи (СИ)

почувствовав, как захрустели кости карманника, и локтем ударил назад, не оборачиваясь.

Раздался хриплый выдох, воришка обмяк, а Алекс зашагал дальше, как ни в чем не

бывало, удостоверившись в сохранности своего имущества. Сзади послышались

причитания окружающих, посчитавших гримасы боли и сбившееся дыхание корчившегося

на асфальте мужчины следствием переутомления.

– Неплохо, неплохо, – догнал Алекса капитан, – зачем ты его так сильно?

– Ему не повезло, – без тени сострадания ответил Алекс, – издержки профессии. Ты,

между прочим, свои карманы проверь.

– Не понял?..

– Проверь, проверь. А то мало ли что…

Капитан полез по карманам. Самодовольство мигом сменилось испугом. Кровь

отхлынула от лица, и Алекс понял, что неприятности только начинаются.

– Черт, бумажник исчез.

– Я же тебе говорил, – Алекс с тоской смотрел на капитана. Точно штабист. Работа в

поле его доконает. – Чего так переполошился? Ну, остался без денег, будет наука на

будущее.

– Хрен с ними, с деньгами, – капитан стал темнее тучи, – там удостоверение

сотрудника госбезопасности было.

Это не неприятности. Это провал. Алекс покрутил головой, выискивая в толпе

щипача, но тщетно. Какого черта он поперся в стан к врагу с ксивой, еще бы форму одел!

Ну и дали напарничка…

– Тихо, – оборвал он капитана, на них уже начали оглядываться, – а ну-ка пошли.

Сопли собери!

Они скрылись во дворе одного из близлежащих домов и присели на скамейку перед

подъездом. Долго молчали.

– Что же делать?! – нарушил тишину капитан.

– Да ничего, сиди и помалкивай. Не хватало еще засыпаться у себя же дома из-за

какого-то идиота. И где только таких находят? Ты же понимаешь, что если по твоей вине

сорвется операция, то Сибирью или Колымой не отделаешься. Жить нам с тобой тогда, как

говорится, до понедельника.

– Слушай, а может, все еще обойдется?

Алекс смерил капитана неприязненным взглядом: а что, если это продуманная

провокация против него или же умышленный слив поставленной задачи?

Что ж, время покажет.

– Не знаю, думай.

Похлопав капитана по плечу, Алекс встал и быстрыми шагами пошел обратно.

Впервые за время службы ему в напарники дали человека не из его круга, чужого, и это не

могло быть простым совпадением. Но, в любом случае, поставленную задачу он должен

выполнить без учета возможных потерь, потому пора искать выход из сложившейся

ситуации и вернуть операцию в правильное русло.

Он оглянулся назад, виновника возможного провала и его потенциального

ликвидатора за спиной не было. А это уже непростительная ошибка: теперь капитан

должен быть всегда на виду, дабы не выкинул каких-нибудь неожиданностей.

Бом-бом!

Было четыре часа утра двадцатого августа.

У Белого Дома по-прежнему находилось огромное количество народа. На одном из

танков Таманской дивизии, подобно Президенту РСФСР, выступал молодой парень. Он не

родился оратором, но содержание его речи интересовало людей как ничто другое в данный

момент. Он говорил о том, как Борис Ельцин пытался связаться с исполняющим

обязанности Президента СССР Геннадием Янаевым7 [ Янаев Геннадий Иванович, в августе

1991 года – вице-президент СССР, председатель ГКЧП] и, когда все-таки удалось

поговорить, получил ответ, который знала уже вся страна: мол, Горбачев по состоянию

здоровья не может в данный момент занимать свою должность. Кроме того, всем

иностранным телерепортерам запретили передавать за границу видеоматериалы, было

получено разрешение вывозить за рубеж только звуковую информацию.

– Нас здесь уже более пятнадцати тысяч человек, – бодрым голосом говорил он, – и

это данные на три часа ночи. Несколько часов назад парламент обратился к

радиолюбителям с призывом «донести голос правительства России до народа». Без

пятнадцати три ночи начала вещать первая любительская радиостанция, передающая в

эфир все обращения и программы из Белого Дома.

В северной столице нас поддерживают: перед ленинградцами выступил Анатолий

Собчак. Мэр предупредил коменданта Ленинграда об уголовной ответственности, если тот

издаст противозаконные приказы.

Алекс побрел дальше. Он был чужим здесь, не разделял общих эмоций и сохранял

самообладание. Толпа шумела и приходила в ярость от собственного бездействия и

беспомощности. Ему стало известно, что у первого подъезда собирают отслуживших в

армии мужчин, чтобы охранять лестницы в здании парламента, и он направился туда.

Добровольцев было уже довольно много, все стремились принять посильное участие в

борьбе за власть народа, спешили внести свой вклад в защиту демократии. Нечего и

говорить, что никто не желал уступать своего места ближнему, тем более что охрану

практически укомплектовали.

Человек, проводивший набор, издалека завидев его фигуру, подозвал его к себе.

Именно он вчера обратил внимание на Алекса и выдал автомат, сейчас же Алексу сказали,

где он будет находиться. Времени для лишних слов не осталось.

* * *

На дирижабле, зависшем над Краснопресненской набережной, развевается большой

российский флаг. Такие же, только гораздо меньше – в руках сотен людей, на автомобилях

и одном из танков.