Изгои. Роман о беглых олигархах

Сперва он был с ней ласков, обещал райские кущи и с легкостью произносил «я люблю тебя» по нескольку раз за день. Вика поселилась у него в лондонском особняке и стала вести ленивую жизнь беспечной содержанки: просыпалась в обед, засыпала в завтрак, кутила, принимала дома массажиста с тяжелой мужественной челюстью и чувственными руками. Потом оказалось, что массажиста нанял Феликс… В спальне в шести местах были установлены видеокамеры, специальная программа обеспечивала качественную, почти художественного уровня съемку. Однажды он позвал Вику к себе в кабинет, закрыл дверь, выключил свет и сказал, что хочет показать ей нечто весьма увлекательное. Заинтригованная Вика, расположившись поудобнее, приготовилась смотреть, а Феликс опустил с потолка огромный экран, включил проектор и объявил:

– Милая, я решил доказать тебе, что во мне не умер кинорежиссер. Вуди Алленом мне, разумеется, никогда не стать, но я вполне могу найти работенку где-нибудь на студии Дженны Джеймсон,[18] если, не ровен час, дела мои станут плохи.

И Вика увидела «фильм», в котором они с массажистом демонстрировали высокий уровень техники любви. Она кричала, требовала прекратить, умоляла Феликса остановить просмотр, плакала и говорила, что ей очень стыдно, но он лишь посмеивался и заставил ее досмотреть все до конца, затем подошел к ней, склонился над ее креслом и руками своими, жилистыми и крепкими, оперся на подлокотники. Вика порывалась встать, но он очень сильно ударил ее по уху, наотмашь. Ударил так, словно она была мужчиной, и Вика мгновенно потеряла сознание, но он не дал ей передохнуть: ватный тампон, пропитанный нашатырем, под нос; она приходила в себя, а он бил снова и снова, бил по голове, не трогая лицо. Так усмиряют волка, дикую собаку, любую скотину, для того чтобы показать, кто ее хозяин.

После побоев она приходила в себя несколько дней: голова болела постоянно, и все время рвало. За неделю Вика превратилась из цветущей холеной женщины в изможденную побирушку. Феликс появился только на восьмой день, и Вика вжалась в стену. Ее сковал ужас кролика перед удавом, она лишь смотрела на Любителя Сигар и беззвучно шевелила губами, силясь вымолвить «не надо». Но Феликс повел себя мирно: он сел на краешек ее кровати, протянул руку и погладил ее по голове:

– Эх ты, бедолага. И мозги у тебя на месте, а везет тебе прямо как утопленнице.

– Мозги были на месте, пока ты мне их не отшиб, – к ней наконец вернулся дар речи. Решила: «Пусть все что угодно, лишь бы не бил».

– У тебя лишь одна проблема, – продолжал рассуждать Феликс, не обращая на ее ответ никакого внимания, – у тебя нет стержня. Внутреннего. Вот и болтает тебя, всю такую распрекрасную, умную, от небожителя до массажиста. Я же никогда не поверю, что думаешь ты местом, которое у тебя между ног. Думать этим местом – прерогатива мужчин. Короче, я вот о чем – пора тебе заняться делом.

– Каким еще делом?

– Во-первых, привести себя в порядок. Ты выглядишь как трехрублевая проститутка с Казанского вокзала.

Она промолчала. «Пусть… лишь бы не бил». Феликс внимательно следил за ее реакцией, и, похоже, результат ему понравился. Во всяком случае, он позволил себя обмануть.

– Во-вторых, после процесса восстановления я верну тебе все прежние твои утехи, кроме того массажиста. Он сказал, что ты для него слишком хороша, и куда-то исчез.

– Мне наплевать на это, Феликс. Я же говорила, что…

– А мне плевать на то, что ты говорила. У тебя есть выбор – или работаешь на меня и продолжаешь жить привычной тебе жизнью, или катишься к чертовой матери, но в этом случае я прошу тебя учесть, что у меня скверный характер. Я иногда сам от себя прихожу в шоковое состояние. Одно могу сказать, если ты выберешь второй вариант… Иногда люди пропадают бесследно, совсем как твой любимый массажист.

– Я согласна.

– На что?

– Разумеется, на первый вариант, но позволь мне поставить одно маленькое, но существенное условие.

– Ну, попробуй.

– Ты больше никогда меня не ударишь.

Феликс размахнулся, и Вика, зажмурив глаза, закричала от ужаса. Он отдернул руку и рассмеялся издевательским смехом опереточного злодея:

– Условия мне ставить не надо. Я хозяин, ты на меня работаешь. Работаешь хорошо – и у тебя все хорошо, плохо – не обессудь. Я дам тебе один совет: забудь о том, что было в прошлом. Перестань надеяться, и станет тебе легко, как бабочке с английской лужайки. О том, что нужно делать, я расскажу, а сейчас мне надо еще кое-что. Я ни разу не имел дел с проституткой с Казанского вокзала, так что дай мне шанс, милая…

* * *

Россия пережила множество исходов своих детей из недр своих. Разумеется, все они, эти исходы, происходили не от хорошей жизни, и если не считать людей, которые, словно перекати-поле, не могут зацепиться за одно место, пустить на нем корни – такие существуют всегда, так вот, если не брать их во внимание, то эмиграция – это эпидемия, которая поражает сразу огромное количество людей и заставляет их бежать черт знает куда в поисках черт знает чего, что они робко и с надеждой называют «новой жизнью».