Изгой (СИ)

Он выхватил револьвер. Пальнул пару раз для острастки…

Я не ждал особенного эффекта, думал, просто шугнёт, но результат превзошёл ожидания. Под крышей трёхэтажки рванули артефакторные заряды, и в кирпичном фронтоне образовалось две новых дыры. Сыпанула осколками кладка, брызнул цементный раствор, вниз полетели куски штукатурки. Чердак заволокло клубами пыли вперемешку с перьями, пухом и голубиным дерьмом.

В мутном облаке мелькнула тень. «Определение жизни» подтвердило, что снайпер ударился в бегство.

— Уходит! — крикнул я.

— От меня не уйдёт, — прорычал полицейский.

Шарахнул ещё разок прямо в окно, ударом ладони активировал артефакторный движитель экзо-брони и загрохотал стальными сапогами по улице. К слову, последним выстрелом он не попал. Стрелок лишь ускорился.

Впрочем, главного я добился. Остался в живых. Вот только надолго ли?

* * *

— Не пожалел, что за мной увязался?

Дмитрий сидел там, где я его оставил, прижавшись к стене. При моём приближении встал, протянул саквояж и с немного ошалевшим видом ответил:

— Умеешь ты веселиться, Мишель. И нет, о своём решении я не жалею.

— Тогда пошли, нам ещё Меньшикова надо найти.

График перемещения князя я помнил из утренней прессы. Сейчас у него, как председателя Императорского человеколюбивого общества, запланирован визит в здешний Воспитательный дом. Найти-то его будет нетрудно, сложность заключалась в другом. Надо как-то прорваться к светлейшему, прежде чему чем меня арестуют. А такой риск был. «Весы Шансов» давали тридцать два процента за подобное развитие ситуации.

— Того самого? — удивлённо переспросил он. — Ты знаком с самим Меньшиковым?

— Знаком, — кивнул я. — А что в этом такого?

— Да ничего. Просто он тайный советник самого императора, и я не думал, что мы вот так запросто…

Дмитрий не закончил, а «Весы» добавили красного ещё десять процентов.

Воспитательный дом находился на южной окраине города, пешком мы могли не успеть. Я поймал такси, назвал адрес и пообещал два счётчика, если доедем за десять минут. Водитель выторговала пятнадцать, сославшись на расстояние, и мы помчали туда.

Ехали молча. Менделеев переваривал последние приключения. Мишенька притих — видать, отходил от испуга. Я размышлял.

Особенных планов не строил, действовать решил по обстановке. Мне, главное, успеть Светлейшему всё рассказать. И о своей невиновности, и о Несвицком. Меньшиков же должен понять, откуда ноги растут, на то он и тайный советник. Впрочем, о его решениях лучше вообще не гадать. Чтобы потом не расстраиваться.

Таксист долетел быстрее, чем обещал — минут за двенадцать. Тормознул, не доезжая открытых ворот нужной усадебки, и припарковался в хвосте длинной вереницы машин. Я расплатился по двойному тарифу и попросил подождать. Дмитрия снова оставил со своим саквояжем — вещи посторожить и присмотреть за водилой, чтобы не обманул. Легко может случиться, что нам придётся отсюда рвать в темпе вальса. И делать это на своих двоих не хотелось.

Прежде чем приступить к реализации плана, я осмотрелся. И в общепринятом смысле, и с применением Даров.

Потихонечку начала складываться общая диспозиция.

Воспитательный дом (читай: сиротский приют) представлял собой особнячок на два крыла с центральной колоннадой и располагался среди ухоженного яблоневого сада. И зелено, и фруктики для детишек, а весной и вовсе красиво. Кстати, сейчас этим самым фруктикам некуда было упасть — на центральной дорожке толпился народ. Судя по одежде — из благородных, но пара-тройка десятков, одетых попроще, тоже присутствовали. Первые, скорее всего, приехали отметиться перед высокой персоной, вторых нагнали для массовки и формирования общественного мнения. Журналистов с артефактными фотокамерами тоже хватало.

Церемония была в самом разгаре. На высоком крыльце Меньшиков в парадном мундире, при орденах и прочих регалиях, торжественно вручал чек на пожертвование председателю попечительского совета. Губернатор, мэр и приближённые особы обоего пола, тоже расфуфыренные, как павлины, рукоплескали с гуттаперчевыми улыбками на неестественно восторженных лицах. За ними разразились овациями прочие зрители.

Без сироток, разумеется, не обошлось. Детишек, мал мала меньше, умытых, причёсанных и приодетых по случаю знаменательного события, построили в первых рядах, чтобы они с близкого расстояния наблюдали за немыслимой щедростью. Ну и чтобы публика умилялась, не без того. За малышнёй присматривала наставница. Статью, как гренадёр, с мощным задом и строгим выражением на бульдожьем лице. На Фрекен-бок, кстати, похожа с этого ракурса. Выбивалку ей в руки и полное сходство.

Охране, вероятно, поступил приказ не отсвечивать. Дорожку у самого въезда патрулировал единственный полицейский. Без экзо-брони в обычной синей форме с красным шевроном, при сабле и револьвере. Остальные попрятались по кустам и за яблоневыми стволами. Надо сказать, вполне умело попрятались, но я их заметил «Распознаванием жизни». В толпе затесалось ещё трое в неприметных серых костюмчиках и котелках. Очевидно, сотрудники в штатском.