Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность

Особое пространство в хрониках – это пространство мертвых. Место погребения еврейских мучеников сакрально, в этом оно сродни синагоге. Хронисты скрупулезно указывают, были ли мученики погребены вообще и, если были, где и каким образом: вместе или раздельно, в одежде или обнаженными. Например: «Они зарыли его в песке у реки, а одного из его сыновей повесили над входом в его дом, дабы насмеяться над евреями». Или: «И все мертвые получили погребение, слава Создателю». Внимание, уделяемое этому вопросу, объясняется важностью похорон в традиционной культуре: если захоронения не происходит, смерть не считается действительной. Кроме того, коллективное захоронение воспринимается как обязательное условие воссоединения еврейской общины в мире ином. Ради этого стоило правильно выбирать место мученической смерти: «Они намеревались вернуться в город Майнц, с тем чтобы враги убили их там и тогда бы их похоронили на одном кладбище с их братьями, святыми, которые были целиком и полностью со Всевышним».

В еврейских хрониках крестовых походов иерархично не только пространство, но и время, и социум. Иерархизация времени в хрониках сходна с иерархизацией места. Тщательно указывая время событий: дни недели, числа месяцев и год в нескольких системах летосчисления (от сотворения мира, от разрушения иерусалимского храма и по системе 19-летних лунных циклов), – хронисты стремились выделить сакральный момент мученичества в потоке обыденного времени. Так, год трагических событий (1096, или 4856 от сотворения мира) Шломо бар Шимшон определял как 11-й год 256-го 19-летнего цикла (255 × 19 + 11 = 4856), и в этом цикле – на основании омонимии буквенной записи числа 256 (рейш-нун-вав) и призыва «Пойте» (рейш-нун-вав) в Иер 31:7 («Пойте с радостью об Иакове и восклицайте во главе народов…») – ожидали наступления мессианских времен. Отдельные эпизоды мученичества – общин, семей или индивидов – приурочивались к сакральным датам еврейского календаря: празднику, посту, кануну субботы, первому дню месяца. Причем очевидно, что мы имеем дело не с машинальной датировкой событий, а с сакрализацией моментов мученичества – в сознании хрониста или же в коллективной памяти, хронистом отражаемой. В действительности, погромы происходили в основном в мае-июне (ияре-сиване), и некоторые эпизоды выпали на Шавуот, праздник дарования Торы (6 сивана), – например, жертвоприношение Ицхака Парнаса произошло в канун праздника. Другие же значимые эпизоды, произошедшие в обычные дни, хронисты или их источники старались риторическими средствами привязать к Шавуоту, например: «На третий день сивана, в день очищения и воздержания Израиля, готовившегося получить Тору, в тот самый день, когда учитель наш Моисей, да покоится он с миром, сказал: “Будьте готовы к третьему дню” – в этот самый день община Майнца, святые Всевышнего […] очистились, дабы взойти к Господу всем вместе». Или же наоборот, упоминали о незначительных событиях, выпавших на сакральные даты: 9 ава предали скрывавшуюся в лесу семью некоего благочестивого человека Шмарии, а 15 нисана, в первый день Песаха, еврейской общине города Трира пришло из Франции сообщение о грозящей опасности.

Иерархизация и вообще стратификация социума производится путем классификации мучеников и перечисления половозрастных категорий в определенном порядке. Самыми ценными категориями оказываются старики (старейшины, мудрецы) и беременные женщины: стариков зачастую убивают первыми (и хронист делает отсылку к Иез 9:6: «И начали они со старейшин…») и их гибель описывается индивидуально и поименно. Также неоднократно подчеркивается, что враг не пожалел ни будущих матерей, ни младенцев. В мученических подвигах выявляется иерархия святости: евреи Эллера, согласно описанию двух хронистов, избрали из своей среды пятерых наиболее благочестивых, дабы те убили остальных.