Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность

Если содержание девятой главы нередко может забыть современный человек, оторванный от религиозной традиции и не перечитывающий Библию каждый год, то не таковы были проповедники, богословы и библеисты прошлого. Книга Есфирь не раз служила мишенью и в то же время аргументом для юдофобских выпадов, иллюстрируя дурные качества еврейского народа и антигуманные принципы его религии. Мартин Лютер в трактате «О евреях и их лжи» (1543) писал: «…евреи так любят Книгу Есфирь, которая так соответствует их кровожадным, мстительным, душегубным и корыстным упованиям». В XVIII веке немецкий библеист и ученый-энциклопедист Иоганн Давид Микаэлис осуждал «ненасытную мстительность» царицы («пусть бы позволено было иудеям делать то же и завтра, что сегодня») и «бессудную казнь» Амана. В последующие столетия немецкие библеисты продолжали и развивали свою критику библейской книги, лишенной «религиозного элемента», зато демонстрирующей «узколобый и кровожадный еврейский дух мести и преследования» и «еврейский ограниченный и фанатичный национализм». «Погружаясь в Книгу Есфирь после других книг Еврейской Библии, – констатировали они, – мы словно падаем с небес на землю». «Ни одна другая книга Ветхого Завета не отстоит так далеко от евангельского духа, как Книга Есфирь».

Некоторое недовольство сюжетом Книги Есфирь, а главное – еврейским празднованием Пурима было свойственно и позднеантичным и средневековым христианам.

Если действие Книги Эсфирь происходит в дни Песаха, то сам праздник Пурим мог выпадать как на время карнавала, Fastnacht (поэтому европейские авторы называли его еврейским карнавалом), так и на время Великого поста, а после введения григорианского календаря взамен юлианского в 1582 году и «перепрыгивания» на десять дней вперед – и на Страстную неделю. И тогда раскованная атмосфера Пурима, сопровождавшегося выпивкой и снижением самоконтроля, уже не совпадала с карнавальными настроениями у соседей-христиан, а наоборот, неудачно контрастировала с очень напряженным и торжественным состоянием последних дней Великого поста.

Итальянский еврейский ученый XVII века Леон да Модена в своем трактате «История еврейских обычаев» описывал празднование Пурима:

14 адара, это в марте, происходит праздник Пурим в память о том, что мы читаем в Книге Эстер, которая спасла народ Израиля от уничтожения по замыслу Амана, а он и его сыновья были повешены. […]. …мы читаем всю Книгу Эстер, написанную на свитке пергамента, как Пятикнижие и называемую Мегила. И некоторые при упоминании имени Амана стучат по столам в знак проклятия. […] Устраивают много праздничных гуляний и застолий […] стараются подавать самые пышные блюда, едят и пьют больше обычного, после чего друзья ходят в гости друг к другу, празднуют, кутят.

Помимо веселья и выпивки празднование Пурима всегда включало чтение Свитка Эстер, а чтение – ритуальную и вербальную агрессию в адрес врагов из Книги Есфирь: Амана и его семьи. Вавилонский Талмуд предписывает всегда говорить: «Да будет проклят Аман, прокляты его сыновья, проклята Зереш, его жена». Впрочем, на соседнем же листе мудрецы проницательно предполагают опасные последствия от празднования победы над Аманом. Рабби Шмуэль бен Йегуда говорил: «Эстер послала к мудрецам со словами: чтите память обо мне ради следующих поколений. Отвечали ей: ты возбудишь враждебность к нам народов».

Дело в том, что Аман мог пониматься не просто как персидский вельможа, персонаж Книги Есфирь, а как символ врагов Израиля всегда и везде. В частности, Амана отождествляли с архетипическим врагом евреев – Амалеком. На основании того, что отцом его Книга Есфирь называет Амадафа Вугеянина, в оригинале – Агаги, еврейские экзегеты решили, что он потомок Агага, царя амалекитян.

Но что гораздо важнее для иудео-христианских отношений в средневековой Европе, отождествляли Амана и с Иисусом. В частности, его казнь – «повесили Амана на дереве» (Есф 7:10) – воспринималась как распятие, а виселица Амана, соответственно, как крест. Именно так описывали его казнь важнейший античный еврейский историк Иосиф Флавий в «Иудейских древностях», греческий и латинский переводы Библии – Септуагинта и Вульгата – и отцы Церкви, в том числе Евхерий Лионский, Исидор Севильский и Рабан Мавр. А Евагрий Понтийский в полемическом диалоге «Прения Симона-иудея и Теофила-христианина» вложил в уста иудея такие слова: «Ежегодно отцы наши проклинали Амана и праздновали его распятие».