Изголодавшаяся Зои

Зои Телос. Боже, позвольте мне рассказать вам об этом ангеле. Она была чистым огнем в банке. Я отпихнул какого-то моряка в увольнительной, который пытался с ней поладить, и она стала ходить за мной по пятам, как бродячая собака. Ей было четырнадцать, скажу я вам. Четырнадцать, черт возьми, четырнадцать! Не в моем районе и не под моим присмотром. Самое лучшее в нашей встрече было, когда она прыгнула на его задыхающуюся грудь и вонзила нож в следующую жизнь. Когда она закончила с ним, этот моряк выглядел как каша. Все большие лужи крови с маленькими каноэ из кожи, проступающими сквозь щели деревянных доков. Покормить рыбу время от времени - хороший жест, и они наслаждались каждой секундой. Они плескались под причалом каждый раз, когда капля крови попадала в воду. Старушка Зои. Хотя она в этом не нуждалась, я взял ее под свое крыло и обучил всему, что касается улицы. Вскоре мы стали командой, с которой нужно было считаться, и делили деньги пятьдесят на пятьдесят. Когда все было сказано и сделано, я укладывал эту милашку спать, не прикасаясь к ней и пальцем. Клянусь честью. По сути, она была еще ребенком, но я был так влюблен в нее. Любил настолько, что поступил правильно. Можете поверить? Я поступил правильно. Никогда не прикасался к ней ненадлежащим образом. Просто есть такие круги Ада, из которых невозможно выбраться, даже будучи парой сирот на улицах Нью-Йорка.

Старая добрая Зои Телос была такой же бездельницей и барыгой, как и я, и занималась этим с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы ходить. Ее мать была греческой проституткой где-то в Бруклине, которая совершила ошибку, залетев ею. Поскольку ее существование мешало маме зарабатывать деньги, Зои выгнали на улицу, чтобы она сама себя обслуживала вместе с группой девчонок, которые были не так уж далеки. Ее спутницы шли на хитрости налево и направо, чтобы остаться в живых, но она была слишком молода. Как человек, обладающий хоть какими-то этическими принципами, я бы никогда не посмотрел дважды на ребенка, чьи внутренности все еще пахнут мочой, каким бы милым он ни был. К сожалению, в этом мире полно парней, которые смотрят на вещи иначе, чем я. Я никогда не спрашивал, но уверен, что до встречи со мной Зои делала то, чем не гордилась, чтобы выжить на этих улицах. Меня это не касалось. Мой мир, казалось, существовал здесь и сейчас. Она часто ворочалась во сне. Иногда разговаривала. Злые-злые люди ходят в этом мире, скажу я вам. Нет, я держал ее в своих объятиях в целости и сохранности и никогда не делал к ней шагов, невзирая на мои чувства. Нет, сэр. Я любил Зои Телос всем сердцем. Любил настолько, что понял: пора навсегда покинуть подлые улицы Нью-Йорка.

Видите ли, мы с Зои как раз помогали соседскому упырю в загробный мир, когда из-за угла вывернул полицейский значок. Как выяснилось, люди в приличных районах считали этого сукиного сына кем-то важным, судьей или кем-то в этом роде. Мне, честно говоря, было все равно, и Зои полностью согласилась с моей логикой. Мы были в доках, отрезали по одному пальцу секатором и снова скармливали их рыбе. Эти маленькие ублюдки просто обожают, когда им уделяют какое-то особое внимание. Это была типичная Зои в лучшем виде! Ночь была довольно тихой, и можно было услышать, как медленно вгрызаются лезвия в плоть мужчины. Затем сквозь туман донесся треск костей, и парень закричал, как банши, чтобы кто-нибудь пришел ему на помощь. После этого она свесила их над водой и дразнила рыбу, а потом угостила ее. Все, что я делал, - это сидел на стареющем извращенце, чтобы не дать ему уйти. Нет, сэр, я даже почти не прикасался к нему. Это все Зои. Я так любил ее, так любил. Потом кто-то наконец пришел на помощь нашей последней жертве. Да, сэр, чертов коп свернул за угол как раз в тот момент, когда мы закончили с левой рукой и собирались приступить к правой. Я проткнул этого копа ледорубом прямо в глазное отверстие и дал его мозгу повод для размышлений. Конечно, это произошло после того, как он хорошенько встряхнул свою предупредительную трещотку, и я знал, что скоро их будет больше. Мы должны были быстро исчезнуть. Я даже не стал добивать девианта. Просто оставил его истекать кровью на причале, продолжая корчиться.