Изгони меня, или Дачная готика

Дарья, Николаева дочь, когда-то одна из богатейших женщин России Дарья Николаевна Салтыкова, лежала на узкой монастырской кровати и смотрела в потолок. Она уже ничего не видела, к старости зрение почти пропало, да и что толку смотреть на одно и то же третий десяток лет подряд? Дарья знала, что умирает, но не очень-то беспокоилась по этому поводу. Она родилась ведьмой. Так бывает. Просто иногда рождаются люди, которые видят за пределами этого мира. Если рядом с таким человеком оказывается тот, кто может объяснить его дар – он выживает. Если нет – увы. Дарье повезло. Она родилась в богатой дворянской семье Ивановых, в которой никто, конечно, ни о каком ведовстве и понятия не имел. Но у Дарьи была нянька, деревенская баба, которая сама немного «видела», она сразу распознала в юной барышне соответствующие наклонности, разъяснила ей все странности, все неожиданные вещи, которые происходили с Дарьей. Ну а дальше Дарья шла уже своей дорогой, наставники ей были не нужны. Поначалу она и силу-то свою не осознавала, так, баловалась: то грозу напустит посреди охоты, то кто-нибудь поперхнется, то спотыкнется. В двадцать лет ее выдали замуж. Муж был старше на шестнадцать лет, зато из знатного уважаемого рода Салтыковых. Обычное дело в то время. Дарья родила двух сыновей. О ведовстве и думать забыла, так только по мелочи: кровь останавливала, зубную боль заговаривала. Через шесть лет брака ее муж умер. Случилось это так: напился, повздорил с женой, отвесил ей пощечину, да и упал замертво. Дарья тогда долго стояла и смотрела на его тело. Не то, чтобы он был плохим, не то, чтобы он был некрасивым, не то, чтобы он был жестоким – просто он сделал одну единственную ошибку, и ему не повезло. А еще Дарья его не любила. Прошли похороны, были приняты все соболезнования, и Дарья поняла, что для нее начинается новая жизнь. Мир стал другим, она вдруг увидела то, что раньше не хотела видеть: странных существ, странный свет. Она была прирожденной ведьмой. В те времена, когда жили столь обожаемые Томасом Ивановичем Крамер и Шпренгер, авторы «Молота ведьм», считалось, что ведьмы получают свои силы от демонов и исключительно в результате сговора с ними. Все это стройно вписывалось в христианское учение, предполагавшее только две силы: добро и зло. На самом деле, все обстояло не совсем так. Да, были ведьмы, которые заключали договор с демоном и именно тем путем, о котором грезили ночами Крамер и Шпренгер, но были и те, кто пользовался языческой магией, которую можно было назвать скорее ворожбой, чем колдовством в средневековом смысле слова. К последним и принадлежала Дарья Николаевна Салтыкова. Но куда же применять свои возможности? Да куда угодно! Как выразится позднее Достоевский: есть люди как тигры, жаждущие лизнуть крови, кто испытал власть и полную возможность унизить самым высочайшим унижением другое существо, носящее на себе образ божий, тот уже поневоле как-то делается не властен в своих ощущениях[35]. В целом верно. Власть портит, власть развращает, а власть, которая далась так легко, создает иллюзию вседозволенности. Дарья упивалась могуществом. Она могла исполнить любой свой каприз. Если к ней приходили просить о чем-то, она неделями мучила человека, назначая все большую и большую цену, и только потом соглашалась. Иногда для того, чтобы достичь результата, нужно было убить. Всегда был другой способ, более сложный и трудоемкий, но Дарье не хотелось прилагать усилий. Она выбирала простой вариант. Она убивала. Поила кровью землю, и получала то, что ей нужно. Однажды вседозволенности пришел конец. Явился Инквизитор. А потом Дарью посадили в яму. А потом она из нее выбралась, но только на свет, а не на свободу.

Она никогда не думала, что столько лет проведет в монастыре, а тем более, что умрет там. Но вот – она умирала на жесткой деревянной кровати, а рядом была еще не старая, но так никогда и не прожившая молодость Августа Дараганова, она же инокиня Досифея. Горло Дарьи уже сжимала та самая холодная невидимая рука, которая вдруг обретает силу на пороге смерти, когда Августа спросила.

– Вы обещали сказать, кто мой суженый.

Суженый? Дарья даже не посмотрела в ее сторону. Смеешься, что ли? Да откуда тут суженый возьмется? Но Августа заслуживала честного ответа.

– Никто, – ответила Дарья.

И умерла. То есть, она думала, что умерла, даже поднялась над своим телом, но вдруг исчез и монастырь, и Досифея, зато появился мальчишка с до отвращения знакомым голосом.

– Дарья Николаевна, добро пожаловать.

Она сидела за столом в красивой парадной гостиной. Выглядело это все немного не так, как по ее мнению, полагалось, но, видимо, мода изменилась за время ее заточения. На Дарье было серое шелковое платье. Тоже немного не того кроя, как она помнила.

– Куда? – спросила она.

Напротив сидел молодой человек. Дарья сразу его узнала. Гермес Трисмегист. Все-таки он существовал на самом деле.