Ижорский гамбит

Пахом Ильич подарил редкий камень на память о давних событиях, когда Хлёд помогал новгородцу тайно вывезти медь. Сколько тогда Пахом страху натерпелся – не передать. Друзья вспомнили былые времена, Хлёд обозвал последними словами Ульфа. Про своё участие в походе просто развёл руками, мол, ничего личного, торговля – есть торговля, и уступил закупов за маленькое зеркальце, размером со спичечный коробок. Мастера представились иудеями, сбежавшими не то из монгольского плена, не то от долговых обязательств, но, по каким-то своим причинам, отказывались называть место, откуда были родом. По-русски говорили с трудом, свеев – вообще не понимали. Зато у каждого с собой был отвес, фартук и что-то наподобие мастерка. Шведу их переуступил какой-то проныра, запудрив купцу мозги низкой стоимостью квалифицированных закупов. Фактически продал как рабов. Не вдаваясь в подробности хитрых переплетений судьбы новых работников, Ильич просто отдал их на попечение своим приказчикам.

* * *

Снорри и Микула стояли у Фёдоровского ручья, запуская гладкую гальку по водной глади.

– Куда теперь, Снорька? – спросил ушкуйник у своего освобождённого друга.

– Кому я нужен? Землю обрабатывать уже разучился, наёмник из меня паршивый вышел, в монахи пойти, так ты ж знаешь, не люблю я их. Истории буду сочинять да людям рассказывать. – Швед присел на корточки, подперев голову руками. – Скоро третий десяток пойдёт, а в жизни, ничего путного не сделал.

– Пахом Ильич людей собирает, для чего – не говорят, но я с Сенькой с утра разговаривал, сказал, платят хорошо. На купеческом причале с утра быть надобно, может, к нему? А там, серебра подкопишь, а с гривной, – Микула присел рядом и положил руку на плечо друга, – оно определиться полегче будет, нежели без неё.

* * *

В Смоленск уходили три ладьи. Ильич отдал мне своё судно с командой, нанял ещё два со своими кормчими и гребцами, усилив их восемью охранниками, нанятыми перед отплытием. Груза практически не брали, только провиант и несколько бочек с беличьими шкурками. Пахом Ильич собрал свою команду за полчаса до отхода, отвёл в сторонку и воодушевил их своей речью:

– Ребятки. Вы идёте в Смоленск забрать плуги и бороны для наших кормильцев. Не на князе с его дружиной держится земля наша, а на смердах, что хлеб выращивают. Лихая година ждёт впереди, жёны и дети будут молиться, успейте в срок. – И уже обращаясь ко мне: – Не задерживайся, Лексей. Реки с каждым днём мельчают, времени в обрез. Ваня с Ефремом три дня назад отправились к смердам, будут покупать зерно за серебро, но его мало, сам знаешь.

Скорость, вот что решало судьбу нашего мероприятия. Гребцы Пахома Ильича не жалели сил, и к нашему счастью, погода благоприятствовала. Флагман пересёк Ильмень-озеро под парусом за сутки, остальные две ладьи, словно приняв вызов, не отставали ни на кабельтов. Попутный ветер, благоприятная погода и проведённый перед экспедицией ремонт кораблей позволяли двигаться без задержек. Ловать поддалась за трое суток. Волок прошли почти влёт, бурлаки чуть ли не на плечах перенесли порожние лодки. Куны с премиальными стимулировали не хуже грозного рыка и свиста кнута. Там, где надо, сами помогали; где просили не мешать – стояли в сторонке, наблюдая за работой профессионалов. Ровно двадцать один день длился наш поход. Савелий, встречавший меня в воротах, не поверил, насколько быстро мы добрались.

– А где Елена? Почему не слышно детского голоса? – По всем срокам, ребёнок у них должен был родиться в начале лета.

– Жена гостит у сестры Рысёнка, там тоже двое новорождённых. – Сотник улыбнулся, и было видно, насколько он доволен своей супругой.

– Назвали-то как?

– Ростиславом нарекли. Мне в Смоленск нельзя, вот и маюсь. То к Свиртилу наведаюсь, поохотиться, то здесь обитаю. Да что встали-то, пошли в терем, баню сейчас приготовят. Тут всё по-прежнему, челяди только прибавилось, я скоро.

Савелий по-хозяйски проводил меня до двери и пошёл отдавать распоряжения. Вот и камень, это ж сколько меня не было дома? С начала весны, время-то как летит, не угнаться. Хотя почему? Угнаться как раз можно, где мой ключик?