Ижорский гамбит

Храбрых арбалетчиков, защищавших стену у Флажной башни, уже не было в живых. Орденцы рубили дверцу, пытаясь проникнуть внутрь каменной твердыни, и судя по всему, сейчас захватят её. Некогда монолитный полукруг саней превратился в отдельные очаги сопротивления. Немцы брали вверх. Пятуня с тремя тяжеловооруженными новгородцами уже не в силах был защитить суздальцев, и те отошли к замку Пахома Ильича, где вести стрельбу можно было только из узких окошек под куполом крыши. С таким трудом отстроенная крепость оказалась негодна к обороне. Но и враг понёс огромные потери. Более сотни было сожжено, столько же побито болтами и стрелами. Потери в рукопашной один к одному, но для проигравшей стороны вся эта статистика станет не важна. Возле таверны бой развернулся с особым ожесточением. Из окон был слышен женский крик, и орденцы стремились овладеть зданием любой ценой. Трактирщик Пузан защищал своё добро, вооружившись оглоблей, отчего походил на людоеда из сказок. Фартук был забрызган кровью вперемешку с человеческими мозгами. Ни один доспех не налез на раздобревшего ладожанина, да и не нужен он был такому богатырю.

– А ну пшли вон! Неча вама тута делать! – Оглобля совершила полукруг и сшибла на красный от крови снег вылезшего вперёд тевтонца, пытавшегося копьём проткнуть Пузана. Из окна ойкнули. – Тише девки, не дам в обиду.

Едва он успокоил барышень, как перед ним появилась новая опасность. Расправившись за какой-то миг с двумя защитниками крепости, на Пузана выскочил гигант с кувалдой. Не обладавший завидной подвижностью, трактирщик каким-то чудом увернулся от разящего острия клюва, а потом и от обратного взмаха бойка, пролетевшего перед самым носом. Правда, пришось упасть на пятую точку, но вывернулся, обманул костлявую. Только надолго ли? Немец вновь замахнулся и дико закричал, выронив из рук страшное оружие, схватившись за лицо. За широкой спиной сидящего на снегу Пузана стояла девушка-посудомойка, державшая в руках сковороду, от которой дымком испарялись последние капли масла. В этот момент в немца полетела горящая головня, затем ещё одна. «Всем вольную»! – решил про себя трактирщик, воспрянул духом, подхватил выпавшую из рук оглоблю и пошёл крушить. За себя, за баб за спиной, за жизнь.

Замешательство среди орденцев наступило не вдруг. Сначала кто-то за стеной крикнул, что Хайнрик сбежал. Потом, что у руссов колдун и дело совсем плохо. А как не поверить? Вон, огнём жгут, что водой льют. А когда правый фланг, словно трава от ветра, подался резко назад, наступил перелом.

– Бренко! Бренко вернулся! – закричали с Воротной башни.

Санки влетели через распахнутые ворота и помчались по направлению к замку. Защитники воодушевились. Уж если с Яковом держимся, то с настоящим воеводой – одолеть сможем.

Людвиг облачился в бронь ещё в санях. В пять минут оценил обстановку и повёл последний резерв из суздальцев вместе с остатками отряда Пятуни в атаку. И всё у него получалось. Не успел приблизиться к первому противнику на расстояние удара, как тевтонец упал, словно меч у русского воеводы не простой, а кладенец, как минимум. Копейщики, бросившиеся на Бренко, тоже свалились. А ведь были в пяти шагах от него. Чудеса, да и только. В пылу сражения Людвиг и сам не понимал, как это выходит, но уверовав в свою непобедимость, показал пример остальным. Вылетело из памяти, как Лексей дал испить из своей фляги горьковатого настоя и пообещал прикрыть. И взметнулись мечи с секирами, зажужжали стрелы. Пошла Русь вперёд.

Снорька дрался возле санок с огнемётом. Смрад от обгоревших тел стоял жуткий. Дышать давно стало нечем. Сынишку Якова вытошнило уже не один раз, но, отдышавшись через шапку, вновь снаряжал самострелы и отдавал отцу, разившему врага без промаха. Ждан и Сеня лежали рядом, за санями. Наспех перевязанные и стонущие. После того, как орденцы поняли, что огня больше не будет, попытались захватить страшное оружие. Тут и нашёл свою смерть Гельмут, в попытке перескочить на лошади через новгородцев. Видя, что рыцарь попал в беду, оруженосцы побежали на выручку. Дрались жёстко, без пощады. Теперь санки обороняли всего трое. Снорька сменил очередной посечённый щит на новый, подняв его из-под ног. Пусть орденский, главное целый.

– Что, Яков, будем умирать? – с северным акцентом произнес свей.

– Ты присмотри за Андрюшкой, если я того… обещаешь?

– Обещаю. Больно-то как, – скривился Снорька, – мелковата доска.

Кнехт метнул в новгородца дротик-пюмбату и попал в неприкрытую щитом ногу. Строй из шести орденцев надвигался на сани. Шли осторожно, хотя и были в броне с головы до ног те, кто потерял бдительность, лежали вокруг. Одеты как рыцари, даже ноги прикрыты кольчужными чулками, но что-то в них было не то, стержня не хватало.

«Какие-то половинчатые», – подумал Яков, глядя на врага, и выстрелил прямо в закрытый шлем, похожий на бочонок. С двадцати шагов болт пробивает броню практически любого шлема. Причём владельцу амуниции будет уже всё равно. Не выдерживают людские позвонки. Так и случилось, вот только строй противника сразу схлопнулся и ускорил шаг.