Ижорский гамбит

– Не хнычь! – Марфа обняла дочь. – Батька сейчас остынет, и всё будет хорошо. Он всегда такой, сколько его помню, вот тебе крест.

– Да я-то что? Ыыы… папка Гюнтика убьёт. – На секунду прервавшийся плач начался с новой силой.

Дверь в кабинет распахнулась. В проёме стоял Пахом с красными глазами.

– Зайдите… все! Думать будем. – Ильич развернулся и зашагал к креслу.

На столе стояла бутыль с вином и три бокала. Начался семейный совет.

– Дочка! Ты знаешь, кто такой Гюнтер Штауфен?

– Да, Гюнтик – твой гость полоненный, – ответила Нюра, утирая нос платком.

– Многого ты не знаешь, этот Гюнти… Гюнтер – сын императора всех немцев. Вы хоть представляете, в какой церкви вас венчать? – После слов Пахома Ильича воцарилось молчание.

Штауфен не хвастался перед возлюбленной своим родством, да и вообще старался не рассказывать об этом. У влюблённых есть более интересные темы для разговора, да и союз с дочерью новгородца, владевшего помимо торговой сети лавок в нескольких городах ещё и целым островом с крепостью, он не считал маргинальным. Что ж касалось вопроса о знатности рода, то Пахом Ильич рассказывал о далёких предках из инглингов и драговитов. Впрочем, любой житель близлежащих озёр, не особо кривя душой, мог причислить себя к этим громким родам и даже считать себя князем, если умудрялся подтвердить звание военной силой и не умереть.

«Кто я? – размышлял Гюнтер. – Бастард, хоть отец и признал сыном, однако о каком-либо наследовании короны речи и не велось. В немецких землях точно ничего не светило, особенно после того, как четыре года назад Фридрих послал своего побочного сына с вооруженными галерами в Пизу и предложил пизанцам присоединить к нему свои суда, чтобы совместно захватить прелатов, но почему-то командовать поставил брата-бастарда Энцо. И, несмотря на то, что пизанский флот под командованием адмирала мессера Уголино Буццакерини разгромил генуэзцев, а кардиналы-легаты и их сопровождающие, спешащие на Вселенский собор, попали в плен, Гюнтеру практически ничего не перепало. Да, за ту золотую утварь, что он успел прихватить, было собрано небольшое войско. Но где оно сейчас? Серебра, земель, подкреплённого титула, даже свободы – нет. Значит, он пустое место, простой рыцарь, коих пруд пруди. Но здесь, в Новгороде, появилась Она. Все заботы и невзгоды отошли на второй план, и теперь, после слов отца Нюры, вновь обрисовались чётко и ясно».

– Гюнтик, так ты княжич? – удивлённо спросила девушка.

Крутивший до этого момента в руках листочек из блокнота, Ильич вдруг смял его. Читать и писать, как это делает Лексей, он уже выучился, и написанная на бумаге информация ужасала. Без упоминания дат и немного в иносказательном смысле сообщалось о том, что Манфред может быть избран королём Сицилии и Апулии и короноваться в Сицилийском Монреале через пять лет, как удушит папашу пуховиком. Энцо же пророчилось стать наместником в Ломбардии, однако, потерпев поражение от армии Болоньи, попадёт в плен и умрёт в клетке, как зверь. «Будь что будет», – решил Пахом.

– Не просто княжич, он может стать королём, как это собираются сделать его братья Манфред и Энцо, ублюдки императора Фридриха. И если Гюнтер примет нашу веру, то королевства Сицилии и Апулии ему не видать как собственных ушей.

Бух! – Марфа свалилась на пол.

– Нюрка, воды мамке! – Пахом бросился к жене.

Девушка, недолго думая, схватила бокал с вином и выплеснула матери на лицо. От подобного действия Марфа пришла в себя. Вскоре совет продолжился. Ильич выпил сам, подлил в хрустальные кубки Гюнтеру и жене, подошёл к стене, палкой отодвинул занавеску и продолжил речь, указывая на карту:

– В случае венчания в православном храме я смогу выкупить вот эти земли для вас. – Указка уткнулась в область современного Петербурга. – Если нет, то живите здесь. Дом новый построим, всё как у людей будет, даже лучше.

И тут Штауфен призадумался. Отец всю жизнь противился Риму, ставя под сомнения институт наместника Бога на земле. Одно только отпущение всех грехов великим понтификом для преступников всех мастей за участие в противостоянии Фридриху поколебало католическую веру Гюнтера до основания. А ведь Папа априори безгрешен. Как такое возможно? Значит, возможно, когда есть выгода. А если так, то кто даст гарантию, не куплены ли красные ботинки далёким от веры человеком? То-то и оно. Что уж говорить после обмана с крестовым походом в Ижору, тут доверия папистам не осталось и вовсе. Штауфен был уверен, что раскол в церкви произошёл из-за нежелания делить власть над паствой и, если бы не алчность, то все были бы едины в вере. Положа руку на сердце, он и молился-то не более раза в неделю, не понимая, как частота молитвословий может отразиться на отношениях Бога и его самого. Либо ты веришь, либо нет. Нельзя быть немножко верующим, а все знакомые священнослужители выглядели именно такими. Будут ли отличаться схизматики новгородских храмов от своих латинских коллег, предстояло только выяснить.

– Какие гарантии будут даны? – Немец привстал с кресла.