Изящный стиль работы

— Что в прошлом у Чеботарева какая-то страшная тайна. Говорят даже, он вроде бы лечился от вампиризма… Или кого-то убил. Но, я думаю, тебе об этом теперь известно немного больше, чем нам с Эльмирой Маратовной, посему я умолкаю.

— Да я почти ничего и не выяснила, — призналась я. — Совсем немного…

И я вкратце пересказала ей то, что мне удалось узнать от моих новых странноватых подружек.

* * *

Несмотря на включенную лампу, Фримену казалось, что в комнате темно.

Он подошел к книжной полке. И вздрогнул, невольно обернувшись к Елене Тимофеевне.

Она стояла, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди, смотрела мимо него — на эту же полку и на стены, украшенные репродукциями картин Валледжио.

— Здесь она проводила почти все время…

Ему показалось, даже голос у женщины тут изменился — стал глуховатым, будто она подсознательно боялась оживить тени прошлого.

Тень своей дочери?

Он протянул руку к книгам.

— Нет, не трогайте это, — попросила Елена Тимофеевна, и снова Фримену послышались в ее голосе отчетливые нотки страха. — Вдруг это оживет?

Выбор тут резко отличался от выбора книг в центральной комнате.

Несколько томов Кастанеды.

Ну, это еще куда ни шло, усмехнулся Фримен. Кто ж из нас не читал про Дона Хуана в юности? «Тебе следует подружиться со своей Смертью. Тогда ты познаешь жизнь. Твоя Смерть всегда стоит за твоим плечом».

Рядом Папюс. И это тоже можно пережить. Папюс с его «Практической магией» просто туфта. «Молот Ведьм». Еще несколько тонких брошюр из «шизофренического репертуара». Далее — Блаватская, Рерих, Кришнамурти, Анни Безант… Девушка активно маялась дурью. Он остался бы при таком убеждении, если бы…

Если бы не темный том, от прикосновения к которому у него начало покалывать руки.

Кроули.

Великий магистр, мать его… А заодно бы в ту же выгребную яму и добреньких издателей, обогащающих умы молодежи сатанистским бредом.

Кроули…

Теперь Фримену уже не казалось невинным странное собрание книг в комнате Эллы.

Кроули возглавлял эту армию безумцев, как Сатана возглавляет армию бесов. И в самой сердцевине — мрачное лицо девочки, которую восемь лет назад нашли на пляже «Веселый дельфин».

Девочки, которая не желала улыбаться, потому что кто-то отравил ее сознание, превратил ее в жертву собственного безумия.

И — Фримен все больше склонялся к этой мысли — этот «кто-то» был чрезвычайно опасен, поскольку его бредовые идеи гуляли на свободе, и никто не был застрахован от прикосновения их к своему сознанию.

А значит, никто не был застрахован от Эллиной судьбы.

— С них все и началось — с этих книжек, — усталым голосом сказала Елена Тимофеевна. — Знаете, говорят, книги — добро. А у нас вышло все наоборот… Лучше бы моя Элла никогда не умела читать!

Глава 9

— Ну, где же он?

— Не ерзай, а то лавка сломается, — меланхолично бросила Лиза.

— Ага, вот уж мне дело до твоей лавки, — огрызнулась я. — Я за Фримена волнуюсь…

— А я все Пенсу скажу. Сидит тут и пытается сломать лавочку из-за постороннего мужчины.

— Интересно, а если с ним что-нибудь случится? Это ведь будет по нашей вине!

— Ничего и не по нашей, — заметила Лиза. — Я тоже жизнью рисковала. А ты с бомжовками разгуливала… Может быть, ты от них всяких болезней набралась. Или вшей…

Последнее предположение меня испугало. Я сразу же припомнила грязные ладошки и сто лет не мытые волосы… Конечно, они в этом не виноваты, но вши! О боже!

Я начала судорожно лохматить свои волосы, а подлая Елизавета наблюдала за мной с нескрываемой издевкой.

— Вот теперь, Данич, ты стала окончательно похожа на обезьяну, — хмыкнула она. — Просто вылитый гамадрильчик… А еще приятнее этот факт оттого, что на горизонте, кажется, маячит твой Прекрасный Принц…

Я так и застыла в нелепой позе, с поднятыми вверх руками, всматриваясь в даль.

Никакого Фримена я не видела.

— Где он? — прошептала я.

— Может, снова на пляж потащился, — расхохоталась Елизавета. — Обманули дурачка на четыре кулачка!

И она высунула свой длиннющий, острый язык.

— Борисова, я тебя сейчас убью, — прошипела я.

— Сама будешь расследовать, — усмехнулась Лиза. — И ты как-то несерьезно себя ведешь, Сашенька… Прямо не детектив, а дитя ясельного возраста. Прыгаешь, кривляешься, чешешься… Просто ужас!

— Привет, девочки, — раздался голос за спиной.

Мы обернулись.

Фримен преспокойно перешагнул через спинку лавки и сел рядом с нами. Глаза у него, в отличие от наших, оставались совершенно серьезными и задумчивыми.

— Что-нибудь случилось? — поинтересовалась я.

Его взгляд на нас подействовал, как ведро холодной воды, веселиться моментально расхотелось, будто Фримен принес с собой воздух чеботаревского склепа.

— Ничего, кроме одного. Мы вляпались, девочки. Круто вляпались…

— Ладно, — поморщилась Лиза. — Оставь загробный тон и кончай пугать двух несчастных девиц. Чего у тебя там за навороты? Мать Эллы Ардасовой любит на досуге изобразить из себя ведьму на метле? Или малюет вместе с Чеботаревым странные картины с использованием членов невинно убиенных животных?

— Что? — вскинул на меня и на Лизу глаза Фримен. — Повтори, чем занимается ваш Чеботарев?