Изюм из булки. Том 1

«В следственном изоляторе “Лефортово” ведутся предварительные допросы таких известных террористов, как Ушат Помоев, Рулон Обоев, Квартет Гобоев, Улов Налимов, Букет Левкоев, Рекорд Надоев, Отряд Ковбоев, Подрыв Устоев, Черёд Застоев, Подшум Прибоев, Погром Евреев, Поджог Сараев, Захват Покоев, Исход Изгоев, Подсуд Злодеев, Обвал Забоев, Угон Харлеев, Загул Старлеев, Удел Плебеев, Камаз Отходов, Развод Супругов, Разгром Шалманов, Друган Братанов, Забег Дебилов, Учёт Расходов, Парад Уродов, Разбор Полётов.

В качестве подозреваемых задержаны также гражданки Чеченской республики Сиди Покудова и Вали Отседова. По некоторым сведениям, среди арестованных имеется также воевавший на стороне боевиков абхазский снайпер Партучёба…»

Рубка «хвоста»

Отделом «Сатиры & юмора» в «Московском комсомольце», в перестроечные времена, заведовал упомянутый выше Лев Новоженов. Делал он это так. Брал из рук у автора рассказик и знакомился с содержанием первого абзаца. Потом заглядывал в последний абзац, получая представление о размере текста, откладывал листки в сторону и говорил:

– Сдам в четверг.

Мое честолюбие рвалось наружу – мне надо было, чтобы меня оценили, похвалили…

– Лева! – просил я. – Ну прочти!

– Ну, чего я буду это читать? – резонно отвечал Лева. – Я же вижу: хороший рассказ…

Лев Юрьевич имел в виду размер.

Если на верстке выяснялось, что текст не влезает в полосу, его сокращали простым арифметическим способом: отсчитывали лишние знаки с конца и ставили точку в том месте, где заканчивался отсчет.

Эта процедура называлась – «рубить хвосты».

Когда однажды, эдаким образом, мне отрубили «хвост» по самые уши, я потерял пиетет и возопил дурным голосом. Лев Юрьевич переждал авторскую истерику и меланхолически поинтересовался:

– Фамилию твою набрали правильно?

– Да.

– Ну вот, – сказал Новоженов. – Сегодня еще сто тысяч человек узнают, что ты есть на свете. Скажи спасибо!

И я благодарил Новоженова, и учился у него относиться ко всему философски… Но так и не выучился, кажется.

Эстрада ждет

А насчет правильно набранной фамилии – Лев Юрьевич как в воду глядел!

Летом восемьдесят четвертого случилось одно из моих первых эстрадных выступлений. Этот дневной ужас происходил на окраине Москвы, в парке имени Дзержинского. За кулисами маялся пьяный в зюзю конферансье – москонцертовский детинушка в розовой рубахе.

– Старик, – сказал он, когда я втолковал ему, кто я и зачем пришел. – Как тебя объявить?

Видя состояние товарища по эстраде, я печатными буквами написал в тетрадке имя-фамилию, выдрал лист и отдал его в нетрезвые руки. Конферансье глянул в листок и сказал:

– Это мало.

– Нет-нет, – торопливо заметил я. – Совсем не мало. Больше ничего не надо!

– Старик! – улыбнулся детинушка и, приобняв, обдал меня запахом, свойственным здешней местности. – Ты не волнуйся, я тебя объявлю!

И он меня объявил.

– Выступает! – крикнул детинушка, как будто за кулисами ждал выхода как минимум Кобзон. – Лауреат премии журнала «Крокодил»! лауреат «Клуба 12 стульев» «Литературной газеты»! лауреат…

Минуты полторы пьяница, набирая высоту, пророчил мне мои будущие лауреатства, и закончил незабываемо:

– Виталий Шендрякевич!

Напутствие

В те годы я частенько приходил в «МК» – и не только к Новоженову. Через пару дверей по тому же коридору в «Комсомольце» работал Александр Аронов.

Простенькая песенка «Если у вас нету тети…», ставшая классикой после выхода «Иронии судьбы», почему-то не сделала известным ее автора. Поразительным образом Аронов не умел – или не хотел – быть знаменитым!

Его поэзия – мощная, самобытная (как невозможно было ни с кем перепутать и самого Аронова: кряжистого, похожего на сильно выросшего тролля), – еще ждет настоящего признания.

Хорошему стихотворению некуда торопиться, но прочтите «Когда горело гетто…», прочтите «Остановиться, оглянуться…», прочтите «1956 год» – и вы удивитесь, что прожили десятки лет, не зная ни этих стихов, ни фамилии их автора.

История, однако, не про стихи, а про практическое напутствие, данное Ароновым перед моей женитьбой (невеста обитала в том же редакционном коридоре).

– Жениться, – сказал он, – нужно один раз, потому что каждая следующая жена хуже предыдущей!

И блистательно развил этот сомнительный тезис.

– Ей не можешь простить не только ее недостатки, но и отсутствие достоинств, которые были у предыдущих жен…

«Не делайте этого…»

Однако и единственная моя свадьба чуть было не расстроилась уже в ЗАГСе.

Мы пришли подавать документы и сели заполнять бумажки в кабинете у какой-то государственной тетушки. Тетушка включила радио, и строгий голос из приемника сказал:

– Не делайте этого!

Наши руки дрогнули и замерли над заявлениями.

– И скажите своим друзьям, чтобы этого не делали! – распорядился голос.

Через пару секунд выяснилось, что речь идет о разрушении муравейников.

Напоследок зловредная радиоточка спела:

Нам дворцов заманчивые своды

Не заменят никогда свобо-оды!

Сцендвижение