Изюм из булки. Том 2

И Вова Машков пошел в народ. Народ (в ближайшей деревне) почесал в голове и указал направление, по которому обитал механизатор Серега. До Сереги машковский «мерседес» волокли на тросе трактором.

По счастью, умелец был на месте и трезв. Он оглядел фронт работ и велел Машкову прийти наутро.

Наутро «мерседес» был на ходу — и, полагаю, менеджмент немецкого автопрома дорого дал бы за то, чтобы увидеть этот технологический процесс!

Обрадованный Машков задал ключевой вопрос:

— Сколько?

— Сколько-сколько… — крякнув, повторил довольный монополист Серега и внимательно рассмотрел кинозвезду, оценивая кредитоспособность.

И Машков понял, что сейчас отдаст монополисту половину гонорара за съемки в «Капитанской дочке».

Серега выдержал паузу и, шалея от собственной наглости, произнес:

— Сто рублей!

Если выходит хорошо…

— Это артист театра и кино Табаков, — говорит голос в трубке. — Помнишь такого?

— Вас забудешь… — отвечаю.

Через минуту выясняется: «артист театра и кино Табаков» звонит с предложением, чтобы я написал еще одну пьесу для его театра. Но главное — не само предложение, а довод.

— Витёк! — говорит Олег Павлович. — Я тут смотрю на Марию Олеговну… — (у семидесятилетнего Табакова только что родилась дочь) — …и думаю: если что-то выходит хорошо, надо это делать!

Источник звука

А в середине семидесятых Олег Табаков был директором театра «Современник».

Разумеется, «расколоть» его на сцене было отдельной радостью для товарищей. Счеты с наглецами директор сводил не в кабинете, а тут же, на сцене.

В «Двенадцатой ночи» Табаков играл Мальволио — тоже, можно сказать, человека из администрации! Группа шекспировских шутов гороховых во главе с сэром Тоби в полном согласии с Шекспиром буйствовала под окнами и не давала администратору спать. Дурацкий смех одного из них Мальволио — Табаков осаживал фразой:

— Что это вы, сэр Эндрю?

Мол, что вы себе позволяете?

И вот как-то раз этот сэр Эндрю (молодой Константин Райкин) разгулялся сверх меры: уже осаженный Мальволио, он продолжал подхихикивать, взблеивать, всхрюкивать — в общем, валял ваньку и изводил партнера, благо драматургия позволяла…

Мальволио — Табаков терпел-терпел, а после очередного взблеивания надменно поинтересовался:

– Чем это вы, сэр Эндрю?

Смешливого Костю унесло со сцены.

Верный способ

— Витёк!

Это, уже в глубоко путинские времена, я привел съемочную группу телеканала «Дождь» во двор родной Табакерки, а там — сбор труппы! И Олег Павлович — на крыльце, собственной персоной.

— Витёк! Они должны наградить тебя Орденом Почета!

О да. Удушение в обьятиях — способ известный. На этот счет Табаков и рассказал мне поучительную историю из личного опыта…

Вскоре после августа 1968 года он получил посылку из Праги. В ней без лишних объяснений лежали подарки — его, Олега Табакова, подарки Вацлаву Гавелу, Милану Кундере и другим друзьям-чехам… Задавленные танками Варшавского договора, чехи молча возвращали свидетельства былой дружбы.

Уязвленный Табаков намек понял. И, собравшись с духом, выступил по пражскому вопросу на каком-то мероприятии в ЦК ВЛКСМ. Мол, что за гадость ваши танки!

Устроили они этот либеральный демарш вместе с Олегом Ефремовым — и сели в уголку ждать, чего будет.

Советская власть взяла паузу. Кровавая бабушка Софья Власьевна могла сказать надвое довольно категорическим образом, и Табаков был готов к переменам в судьбе — он хотел этого и боялся, боялся и хотел…

Профессия и репутация лежали на разных чашах весов.

Но советская власть умела быть тонкой — и члену ЦК ВЛКСМ Табакову дали Орден Почета. На тебе цацку — и оправдывайся дальше перед Гавелом!

Хорошая технология, иезуитская, проверенная…

— Они должны дать тебе Орден Почета, Витек!

О да. И, по новым временам, долю в «Газпроме».

«И быстро уйти»

Проклятье театрального критика — просмотр спектакля в присутствии режиссера. Кинокритику легче: поглядел фильм на диске — написал рецензию… А тут — зажигается свет, а этот ирод сидит в трех метрах и смотрит тебе в глаза!

Рецепт спасения принадлежит Александру Свободину. Он инструктировал молодых коллег: бежать не надо! Надо самому подойти к режисссеру, крепко пожать ему руку, с вызовом сказать «А мне понравилось» — и быстро уйти.

Второй вариант текста при рукопожатии: «Есть о чем поспорить!»

И быстро уйти.

Как видите, быстро уйти — общий знаменатель в этом несчастном случае…

Гастроль

— Старик! — вскричал Александр Филиппенко. — Какое счастье, что я тебя встретил! Это судьба! Осенью летим в Кахетию!

— Мы с тобой?

— Да! Ты был в Кахетии?

— Нет.

— Ты ничего не понимаешь в жизни! Осенью надо лететь в Кахетию!.. С концертами! Два концерта, по отделению!

— А…

— Всё! Молчи пять минут, завтра с утра звони, согласуем даты. Пока!

Осенью, в Кахетию, с Александром Филиппенко! Мысленное троекратное раскатистое «ура»… Утром первым делом бросаюсь к телефону.

— А Александра Георгиевича нет.

— А когда будет?

— Через две недели. Он сейчас в Берлине.

— Как в Берлине?

Несколько секунд мысленно щиплю себя за все места. Нет, вроде бы вчера не привиделось…