Изюмка

На бычатнике было пусто, Изюмка заглянул в рабочую комнату, на сеновал, сбегал на навозный дворик – Серого нигде не было. Со все возрастающим недоумением пошел по коридору, по второму разу заглядывая в кашдую клетку. И вдруг услышал голос – негромкий и запинающийся – „Ты, Зойка, скажешь, что у меня тот сын того, ненастоящий, да? Потому не мой? Но это, между прочим, никакого значения не имеет… Или вот Изюмку взять… Ты думаешь, человек для чего на свете живет? А для того же, что и ты, дура головастая!.. Так что я тебя, того, очень даже понимаю…“ – Серый сидел за ящиком с песком и разговаривал с Зойкой, которая стояла напротив и разглядывала его из-за решетки маленькими красноватыми глазками.

Не тратя времени на объяснения, Изюмка вернулся в рабочую комнату, взглянул на круглый будильник и похолодел: три часа. Пол-пятого – вечерняя проверка. Придут завсекцией с зоотехником, увидят неубранные клетки, пьяного Серого и…

Что делать? Позвать? Кого? У всех – свои дела, да Серый и не дружит ни с кем…

Изюмка подбежал к Серому и что было сил встряхнул его за плечи: „Дядь Серый, вставайте! Начальство придет!“ – „Пускай все приходят!“ – громко возгласил Серый. На минуту у Изюмки опустились руки. Потом в его голове возник новый план. „Дядь Серый! – снова затряс он своего друга. – Вставай! Пошли спать!“ – „Спать – это хорошо!“ – согласился Серый и попробовал приподняться, но снова шлепнулся на пол. – „Вставай, вставай!“ – тормошил его Изюмка, помогая Серому найти точку опоры.

Около рабочей комнаты Серый хотел свернуть. – „Нет, нет! – не пустил его Изюмка. – Вы сегодня на сеновале спать будете. Там, того, теплее и того… мягче…“ – Серый, не сопротивляясь, дал уложить себя в самом темном углу сеновала. Изюмка принес из рабочей комнаты байковое одеяло, укрыл его, а потом забросал еще сверху сеном. Оглядел и остался доволен – ничего не видно.

Заметался по сектору. Сена – в решетки, это легко, но долго. Корм – в кормушки. Это тяжело и тоже долго. Поднять и опрокинуть полное ведро Изюмка не может, приходится черпать горстями.

Подмести у куланов, у антилоп, у тапиров – это быстро. Яки и зубры. Их нужно перегонять. А Кешка не хочет никуда идти. И совсем не боится Изюмки и его хворостины. И ячихи без Кешки никуда не пойдут. Изюмка кидает в перегонку куски хлеба, морковки. Наконец, кто-то из малолеток, задрав хвост, кидается за ними. Этого Кешка стерпеть не может, и вся компания лохматой лавиной пересекает в перегонку.

Полную тачку Изюмке не сдвинуть с места. Полную лопату с навозом – не поднять. Поэтому все так медленно, А время уходит, уходит, уходит…

Навоз на навозном дворике Изюмка скидывает прямо на землю – Серый проспится, перекидает в бачки.

Остались зубры и коридор. Изюмка всем телом налегает на шибер, открывающий перегонку, виснет на нем. Но все напрасно. Тяжелая дверь не движется и на сантиметр. Руки и ноги у Изюмки трясутся от усталости, из глаз брызжут слезы.

Обидно. Зойка косит красным глазом. „Плевать!“ – говорит Изюмка и отпирает маленькую боковую дверцу. С лопатой проходит внутрь. Зойка изумленно пятится. Изюмка старается не видеть ее бурой громады, не слышать тяжелого дыхания и возмущенного фырканья. Он ногой нагребает на лопату навоз и, пошатываясь, несет его к тачке. Зойка нависает над ним, переступает с ноги на ногу. Изюмка протягивает ей белую горбушку. Она медлит, но берет. У Изюмки темнеет в глазах – зойкина голова размером почти с него.

На какой-то момент ему становится отчаяно весело. Вот он – храбрый, сильный и взрослый, один на один с зубрихой, к которой даже Серый не входит в клетку. И она не трогает его! Даже слушается. – „Зойка, отойди!“ – говорит Изюмка и она послушно отходит, освобождает неубранный угол.

„Посмотрела бы сейчас Илона! – думает Изюмка. – И Нина Максимовна тоже. И Варька бы пусть посмотрела, и мама…“

Сзади себя Изюмка слышит приглушенный, полузадушенный вскрик. Оборачивается. В коридоре – зоотехник и завсекцией. Белые как молоко лица.

„Мальчик! – шипит Тамара Михайловна. – Немедленно выйди из клетки! Не поворачивайся к ней спиной!“ – „Сейчас доуберу вот тут и выйду!“ – озорно отвечает Изюмка, но затылок уже разламывает боль и синие звезды плывут перед глазами…

С лопатой наперевес Изюмка выходит из клетки. Ногой захлопывает за собой дверь. – „А-а-а!“ – стонет Мария Николаевна, сжав голову руками. – „Где Сергей Иванович?“ – шепчет Тамара Михайловна. Такое впечатление, что ей перекрыли воздух.

„Не знаю, вышел куда-то, – безмятежно говорит Изюмка, придерживаясь рукой за решетку, чтобы не упасть. – Я зашел, смотрю – здесь немножко неубрано, решил убрать…“