Измена

В таком недоуменном (от: не до ума) состоянии они оказались восприимчивы к призыву, который и так постоянно звучит на разных уровнях:

-- Пойдём бить язычников! Во славу Христа и Милой Польши.

"Кого Господь желает наказать - того лишает разума". Если вам "не до ума" - стоит ли удивляться результату?

Служилое дело нехитрое: сиди и жди пока приказа нету. Корм дают, хоть и не богато, место на княжеском подворье указали. Ждём-с.

И сразу же парни понимают, что вокруг них "петли вьют". Не только обычное любопытство: а как оно там вообще? Не по теме этикетной: по здорову ли сестрица князей наших Агнешка Болеславовна? - Куда ширшее, глубжее и детальнее. В духе: а чего там себе думает князь Иван? А лучше:

-- Чего снится Государю вашему, Андрею Юрьевичу?

-- Тю! А нам откуда про то ведать? Где мы, гонцы-сеунчеи, а где Китай Бешеный?

Но подходцы не прекращаются. То вином поят... чрезмерно. То девок весёлых подгонят. То в истинную веру, в смысле: в католическую, уговаривают. То подольститься пытаются, то услужить. А в благодарность напрашиваются на откровенные разговоры. О Всеволжске-городе и военно-политической обстановке на Руси.

Штатная работа с дальним гонцом при каждом приличном дворе. Гонец же не провод телеграфный, не радиоволна - живой человек. Едет и видит. А приехав и отдав послание, поев и переспав, стремится удовлетворить свою потребность в общении. Похвастать, произвести впечатление. Естественный путь для такого "почесать ЧСВ" - рассказы о приключениях по дороге, о заморских диковинках, о невидальщинах и небывальщинах, которые вы, дярёвня неумытая, в жисть не видывали.

Привирает, конечно. И откровенничает. Тут-то ты его... просто послушай. Вырази восхищение, поахай в волнении, подлей в знак признательности...

Откровенность - дело взаимное. "Ты мне слово - я те два". Гонцы - выученики Точильщика. Кое-какие правила и приёмы знают. Главное: нельзя молчать. Молчун - подозрителен. Нельзя прямо сказать: я про это говорить не буду. Отказ от ответа - уже ответ. И врать нельзя: такое ловится на эмоциональном (не информационном) уровне.

Парни рассказывают всё честно. Про баб. Какая им весёлая бабёнка попалась под Полоцком: оба всю-то ноченьку с ней кувыркались, едва поутру на коней влезли. А ещё две сестрицы в Берестье... такие лихие... так и не выехали - день целый отлёживались.

-- А про Всеволжск? Речка там, вроде, Волга?

-- А! О! Волга! Там сомы... во! Чехонь - во! Осетры - сами на берег...! Вот те хрест! А в Ниде вашей как?

Подливая, пропуская, смешивая и чередуя, парни исполняют штатную заготовку: "разговори придурка". Неудачно: собеседник вырубился за столом. Быват. Плохо закусывал. Завтра продолжим.

-- О! Янек! Живой! А давай головку поправим!

-- Не-не-не...!

-- По чуть-чуть! Нашего, лечебного. Тут такого нет. Даже и сам король нашей клюковки не пробовал. Прикинь: одна последняя фляжка на всё Польское королевство.

"Первая - колом, вторая - соколом, третья - залётной пташечкой". "Градус надо повышать". Эти и подобные мудрости ребятами усвоены, освоены и озвучены.

***

"Лейся водка на просторе,

Не грусти, не плачь жена.

Выпивать в далеко поле

Посылает нас страна".

Ребята - неженаты, "клюковка" - настойка, а не водка. А так всё правильно.

***

Как я уже неоднократно... местные крепкого "не держат", навыка не имеют.

"Пока научишься держать язык за зубами, они все уже выпадут".

Процесс "выпадания" уже пошёл. Но процесс "недержания" - даже не начал тормозиться.

Не проходит часа, как бедный Янек, заливаясь слезами и роняя изо рта недожёванный хвостик карасика, делится с парнями подробности своей пропащей жизни. Которая состоит в служении опальному нищему господину. И доношении на него брату того. Хоть и не нищему, но оч-ч-чень жадному.

А годы-то идут, здоровьишко-то о-хо-хо... уже и в боку... кольнуло... девки красные - только за деньги... во, сапоги каши просят. А хмырь этот, скарбник князев, новых не даёт... ни кола своего, ни двора... не, ты глянь! волос! волос уже сивый... а кубышка? а что кубышка? а на что кубышка?... выгонят меня, несчастливого, бездольного... как пса старого негожего... отберут всё, повытряхнут... и куда я? и угла, главу преклонит напоследок, нетути...

Ребята сидят, бред этот пьяный терпят, кивают-сочувствуют.

-- Да уж... и не говори... господа-то благородные завсегда-т самых-то верных не ценят... а девки-т красные, эт ты верно сказал, которая ж пойдёт, коли у тя сапоги-то...? Однако ж, не гневи Господа нашего, будет тебе за муки земные - блаженство небесное. Опять же, глянь по сторонам, есть же и кому хужее. Вот ворона сидит, мёрзнет бедная, вся скукожилась. Вон собака бездомная бежит, с голодухи аж трусится. А прикинь бабам каково? Они с самого начала, с мира сотворения, мучаются, по прабабке своей, по Еве, стал быть.