Измена

Понятно, что этих болтунов убирали сами американцы. Но напомню, что Артём Боровик, российский журналист, занимавшийся расследованием самых громких тайн недавней истории, тоже погиб в странной авиакатастрофе. И тоже аккурат через неделю после того, как объявил о намерении раскрыть самую невероятную тайну века.

Болтливыми стали мужчины в наше время. Вы, Дмитрий, не находите? Неприятно же с такими общаться, задумайтесь об этом на досуге.

По мере того, как как мой дражайший супруг потихоньку продвигался к разгадке, мы мрачнели, становясь в боевую стойку. Но тогда я ещё не знала, даже представить себе не могла, что наш брак с Вадимом станет последним шагом в длинной головокружительной операции, длившейся десятки лет и нашедшей свое завершение именно на Вадиме и мне.

Люди — существа странные. Несутся куда-то по воле времени и пространства, воображают себя вершителями судеб, радуются, если удаётся оседлать волну и ощутить себя хозяином судьбы. И не замечают, что их ведут на жёсткой узде, зашорив глаза, не давая шагу в сторону ступить.

В те последние моменты, когда Вадим был ещё в состоянии воспринимать происходящее, мне тяжело было удержаться от задорного признания в том, что на самом деле происходило все эти годы, но я удержалась… Ну, не садистка же я, право…

Часть вторая 10. Заговор

Я уже была посвящена во все детали операции, когда выходила замуж за Вадима. Меня заметили ещё в детстве, с той зимы, когда председатель КГБ Семичастный при чтении короткого списка сотрудников советской разведки, имевших хотя бы самое отдалённое отношение к делу Кеннеди, обратил внимание на папину фамилию, у которой стояла ёмкая фраза: «работает в составе советской военной миссии на Кубе. С ноября 1963 года следит за латиноамериканской прессой по делу о покушении на президента Кеннеди. Имеет жену и дочь семи лет».

Возможно, люди, которые просчитывали будущее страны и мира на десятки лет вперёд, уже тогда знали, какая роль уготована каждому из нас. И моему отцу, и мне, и будущим мужьям.

Посвящённые в тайну могли в чём-то ошибаться. На всякий случай готовили запасные варианты. Возможно, таким запасным вариантом была я сама, так как какой-нибудь неизвестный мне первоначальный кандидат мог сойти с дистанции на последнем году учёбы в школе или после обнаружения наследственной страсти к алкоголю.

В любом случае, лестно считать себя основным элементом сложнейшей машины, управляющей миром на сегодняшний день. Впрочем, я впадаю в пафос, присущий моему покойному муженьку и его не менее покойному другу-американцу. Дурное влияние заразительно.

* * *

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, зачем я согласилась поехать с Вадимом в Лиссабон. Босс требовал выяснить как можно скорее, сделал ли Вадим копии бумаг и фотографий, полученных от Виктора, а если сделал, то где они хранятся. Да я и сама понимала, насколько это важно.

Когда Вадим, раздувшийся от собственной спеси подобно общипанным павлинам, бродящим по закоулкам лиссабонских парков, важно и снисходительно разжёвывал мне, несмышленому созданию, что как только он будет готов скрыться, то первым делом уничтожит именно копии, если они, конечно, сделаны, я брякнула:

— А зачем ты сделал копии, если собираешься их уничтожить?

Только самодовольный толстяк (считавший себя, кстати, то ли Аполлоном, то ли Геркулесом в одном лице, но проходивший у нас в реестре под кличкой Коала из-за своей рыхлости и неопрятности) мог пропустить мимо ушей выдающий меня с головой вопрос. К счастью, великий аналитик воспринял это как излишнее любопытство.

Зачем я вопрос задала, сама не знаю. Не надеялась же, что Вадик, понизив голос, поведает заговорщицким шёпотом, что копии он не сделал или что они хранятся в таком-то месте. Хорошо ещё намекнул, что бумаги могут лежать в «Промсвязьбанке» на Манежной площади.

* * *

Когда стало ясно, что откладывать дальше нельзя, я сделала два небольших телодвижения: во-первых, прыснула на бритву мужа капельку раствора нитроглицерина, доступного в любой аптеке, во-вторых, угостила его чаем с кое-какими таблетками. После этого оставалось ждать.

Вадима я видела насквозь. Чуть ли не полтора десятка лет наблюдений многого стоят.

— Нервы, разумеется. Кому надо меня взрывать? Я прекрасно понимаю, что в разведке никто и никогда не убивает врага просто так, потому что человек не нравится или набедокурил. Любая ликвидация осуществляется после долгих исследований…

При чём тут взрывать? Я знала, что капелька с запахом взрывчатки красиво поставит точку на его самообладании, после чего состояние духа героя покатится под откос. Довести человека до нервного срыва не так уж и сложно, если знать его сильные и слабые стороны.

Ну, а дальше… человеку всегда можно подсунуть продающееся без рецепта лекарство, от которого, например, заболит горло, наступит жар, заломит суставы… Жертва решит, что у неё типичный грипп, покачает головой, мол, угораздило в самый напряжённый день жизни слечь с температурой, надо полечиться горячим чаем с лимоном.