Измена: B-52 (СИ)

Давыдова я узнаю из тысячи, поэтому резко поворачиваю в зал и несусь туда. В этот момент и происходит страшное: звук разбитого стекла и жесткого, глухого удара, а потом как будто что-то тяжелое уронили. Застываю на миг, но дальше резко ускоряюсь, и когда наконец залетаю в зал, вижу картину маслом: Стас разворачивается и уходит, Ольга бежит за ним, причитая, а мимо меня проходит какой-то огромный, седой мужик, прикрывающий лицо. Весь в крови.

Это, знаете, очень напоминает мне перекресток: я как будто между двух выборов стою сейчас. Пойдешь направо, к любимому попадешь. Утешить его сможешь и бла-бла-бла. Налево пойдешь, спасти его сможешь. Он же, черт бы его побрал, с непростым прошлым. Замазан в скандале. Если этот мужик подаст заявление в полицию — пиши пропало. И я выбираю очевидное, как по мне: я бегу следом за незнакомцем, прихватив стопку салфеток с ближайшего столика.

- Подождите! Мужчина, пожалуйста, подождите!

Красота. Марина бежит, размахивая этими самыми салфетками, а мужик прет вперед, как танк. Седой? Да. Но огромный и очень уж энергичный для такого возраста. Да чтоб его!

- Стойте же вы!

Догоняю и разворачиваю его на себя — злится.

- Фто?!

Ох, черт, сильно он ему зарядил…Смотрю пару секунду в глаза, которые кажутся мне смутно знакомыми, потом протягиваю салфетки и тихо так шепчу:

- Пожалуйста, мы можем с вами поговорить?

***

В центре Питера много разных сквериков, и мы занимаем один из них у пышных кустов сирени. Мужчина моет руки из бутылки только что купленной воды, а вот я уже не так спокойна. Он мне, черт возьми, дико-дико кого-то напоминает, но я понять не могу: кого? А спросить прямо пока не решаюсь. Я вообще не продумала то, как дальше буду действовать и умолять его не подавать никаких заявлений. Как это делают обычно? Особенно в такой ситуации, когда тебе разом и нос разбили, и губу покарябали. Чертов Давыдов! Идиот, твою мать! Какого хрена ты руки свои распускаешь?!

- Мда… - неожиданно усмехается мужчина, и я на него резко перевожу взгляд.

Сплевывает. Еще раз усмехается, но уже громче, а сразу ойкает, касаясь разбитой губы.

- Знал, конечно, что встреча наша пройдет так себе, но не думал, что настолько…Стас ничуть не изменился.

- Вы его знаете?

- О да…И очень хорошо.

Цепким взглядом прохожусь по фигуре. Большой такой, внушительной. Для своих лет выглядит просто потрясающе, если честно. Весь такой «моложавый» что ли, одет еще с иголочки и не в простые вещи — брендовые. О господи! Я знаю, кто это!

- Вы Марк, да?

- Я — Павел.

Так. Ладно. Ни про каких «Павлов» я ни разу не слышала. Может это…новый Ольги? Или тот, кто ее должен был в Европу увести? Стас за нее заступился? Догадка бьет больно, и я сжимаюсь, но…черт, сейчас мне важнее его защитить, чем себя жалеть. Я сглатываю обиду, как плотный ком в горле, опускаю в пол глаза и тихо так прошу.

- Пожалуйста, вы можете…не подавать никаких заявлений? Ему нельзя…с полицией связываться. Я знаю, что вас это волновать не должно, но я вас умоляю — пожалуйста, простите его.

Незнакомец молчит, и я замолкаю, прикусывая нижнюю, дрожащую губу. Чувствую, что смотрит на меня дико пристально, и все таки поднимаю взгляд в ответ. Сразу сталкиваюсь с фигурно выгнутыми бровями, а еще глаза у него, как две кружки растопленного, темного шоколада. С перчинкой. Которую я уже сотню раз видела — это Стаса глаза. Вот их я точно узнаю из миллиона. Нет, это не Марк. Это их с Юркой…отец.

От неожиданности меня как обухом по голове стукнуло. Я молчу, он тоже, видимо ждет объяснения? Но, извините, вряд ли вы его получите. Слишком уж неожиданная встреча у нас получилась. Павел тоже это понимает и достаточно быстро, поэтому знакомо так усмехается и откидывается на спинку скамейки.

- Ты за этим здесь, значит? Просишь за него?

- Вы его отец…

- А ты будто не знаешь, Олечка?

Из уст его гаденько звучит, но не сколько потому что меня назвали ненавистным именем, сколько из-за его неприязни к ней. Он ее ненавидит что ли?! Неожиданно…

- Я не Оля! Меня Мариной звать.

Теперь быть в моем состоянии — его очередь. Ага, дядя, наслаждайся. И мне бы уйти по-хорошему, хвостом махнув, только вот не могу я. Вдруг все-таки он на него накатает заяву? А он теперь гражданин Франции, и значит, что это еще один международный скандал. Спасать придется идиота…

Присаживаюсь аккуратно рядом, а сама изучаю его также пристально, как он меня. Они очень похожи, как и говорила Вика. Стас возил меня к ним с Костей в дом на шашлыки, и там, когда мужчины, собственно, шашлыки и жарили, она со мной поделилась этим. Права была. Они с Юркой — его копия.

- Марина, значит? - снова начинает первым, я киваю, - И кто же ты, Марина?

- Его…девушка.

- А-га. Ну приятно познакомиться?

- Пожалуйста, не пишите заявления…- перебиваю его улыбку своей тихой мольбой, - Он погорячился. Вчера у него был очень сложный день, но…Если вы хотите, я вам оплачу все лечение…

Потому что догадываюсь: Стас скорее сядет в тюрягу, чем это сделает. Принципиальный же. Твердолобый.

- Я уже слишком стар для взятки, дорогая, но еще слишком молод, чтобы мне оплачивали лечение.