Измена генерала (СИ)

«Оленька» фыркает, сидя рядом с отцом, но никто не обращает на нее внимания.

— Нет, — в горле першит, поэтому я прокашливаюсь. — У меня в этом плане все в порядке.

Дарю мужчине легкую улыбку, хотя чувствую, как капля пота катится по позвоночнику, пока вспоминаю последний раз на капоте и пытаюсь в голове подсчитать даты. Этого не может быть.

— Вернемся к делу, — Дима отвлекает присутствующих на себя.

А я чувствую, как дядя Руслан под столом сжимает мою руку. На этот раз я ее не отталкиваю — мне не до этого. Может, это стресс?

— Дмитрий, вижу вы — человек дела. Не зря должность генерала досталась вам в таком молодом возрасте, — Петр Алексеевич глухо смеется, но я его почти не слышу. Мысли заглушают все. Сама сжимаю руку дяди Руслана.

— Ты в порядке? — шепчет он мне на ухо.

Я киваю, глядя на лосося и вилку, которая лежит на белоснежной тарелке рядом с ним зубчиками вниз.

— Может, не будем ходить вокруг да около? — Дима тянется за своим бокалом и тоже выпивает глоток вина. — Как я могу связаться с вашим генеральным?

Петр Алексеевич качает головой. Официант «очень вовремя» приносит заказ. Какой-то салат для «Оленьки» и стейки с запеченным картофелем для мужчин. Дядя Руслан отпускает мою руку и берет нож с вилкой. Я остаюсь без поддержки. Но быстро забываю обо всем, когда ловлю подозрительный взгляд мужа, брошенный на меня поверх бокала. К своей еде он так и не притрагивается, на «Оленьку» тоже не смотрит. Я ненадолго забываю о своей проблеме, сделав себе в голове пометку, проверить.

— А чем я вас не устраиваю в качестве связующего звена? — Петр Алексеевич отрезает небольшой кусок от стейка и кладет его в рот, а от меня не скрывается степень прожарки мяса — с кровью.

Мурашки покрывают кожу, и я провожу ладонями по рукам, чтобы их убрать.

— Я привык решать проблемы на самом высоком уровне, — Дима ставит бокал на стол и, наконец, тоже берет вилку. — Простите, если проявляю неуважение, но это, явно, не вы.

Дима ребром вилки отламывает кусок рыбы и отправляет его в рот. Жует медленно, размеренно и также не спеша глотает. Со стороны он кажется слишком расслабленным.

— К сожалению, «высший уровень» сейчас недоступен, — нож Петра Алексеевича противно скрипит по тарелке, когда он отрезает очередной кусок мяса. Морщусь — И я бы тоже вряд ли был, если бы Руслан Владиславович не подключил все наработанные за годы связи. Меня очень попросили пойти ему навстречу. И вам, в том числе. Но только на одну встречу.

Петр Алексеевич не прекращает есть, на Диму не смотрит. Зато взгляд его дочери продолжает скользить по мне. Я его чувствую, хоть и не вижу.

— Раз у нас всего одна встреча, давайте говорить начистоту, — Дима тоже продолжает есть. Хочет показать, что равны с Петром Алексеевичем. Это тактика такая? — Не знаю, что задумал ваш хозяин, хотя догадываюсь, но я не позволю ему вмешаться в мои дела с шейхом. И надавить на него с помощью жены тоже не позволю.

Дима кивает дяде Руслану. Тот достает из кармана пиджака конверт и протягивает его Петру Алексеевичу. Мужчина кладет приборы на тарелку, и прежде, чем взять конверт, берет полотняную салфетку со стола и промакивает ею губы. Сначала один уголок, потом другой.

Только после того, как салфетка оказывается на столе, Петр Алексеевич берет конверт. Его брови собираются у переносицы, а губы превращаются в белую линию, стоит ему достать содержимое. Я сразу понимаю, что это фотографии. Но только, когда Петр Алексеевич бросает их на стол, вижу, что на них изображено. И узнаю.

Фотографии, которые я видела в кабинете мужа, рассыпаются не только по столу, но и по еде. Одна даже попадает на мою тарелку — на ней любовница мужа в примерочной красуется перед зеркалом в красном лифчике.

— Что-то подобное вы прислали шейху, верно? Только на фотографиях Елизаветы был добавлен еще и прицел, так? — Дима кладет приборы на стол, прежде чем встать. Его рыба наполовину съедена, в отличие от моей почти нетронутой. — Это далеко не все. Есть еще видео, которые вы не захотите видеть на просторах интернета. Если что, моего лица там нет, а вашу дочь можно узнать с первых кадров. Ева пойдем.

Дима протягивает мне руку, и я сразу же принимаю ее. Над столом сгущаются тучи, в прямом и переносном смысле. По стеклянному потолку начинает бить капли, а руки Петра Алексеевича сжимаются в кулаки. Лучше уйти пока не разверзлась настоящая буря.

Я встаю как можно быстрее. Подол юбки цепляется за ручку кресла, но я его тут же освобождаю и позволяю Диме увести меня. Дядя Руслан остается за столом, наверное, собирается взять удар на себя. Или ему что-то еще нужно обсудить. Понятия не имею. Но мне все равно, хочу убраться с этого ресторана подальше.

Мы пересекаем половину ресторана, когда сквозь чириканье птиц, смешанное со стуком дождя о стекло, до нас доносится громкий голос:

— Оля, сядь на место!

Я спотыкаюсь. Пальцы Димы крепче сжимаются вокруг моих. Он поддерживает меня, не дает упасть, но не останавливается, пока мы не покидаем ресторан. Как только мы выходим в коридор и за нами захлопывается дверь, нас окутывает тишина, но ненадолго.