Измена. Я ее не брошу (СИ)

— На колени не встал и кольцо не протянул? — с усмешкой перебиваю, выгибаю бровь и тянусь в карман пиджака. Лежит там коробочка, ждёт своего звёздного часа. Не думал, что он настанет в машине. Романтику хотел ведь устроить. Хотя — где я и где романтика? Это больше Ника старается. Умеет создать атмосферу.

— Нет, просто спроси, — краснеет опять и улыбается несмело.

— Ты выйдешь за меня замуж, Вероника Ярова? Станешь моей Бедой и в горести, и в радости на всю оставшуюся жизнь? — выуживаю заветную бархатную коробочку и раскрываю её.

— Да! — со стоном выпаливает и скукоживается вся. Дышит тяжело, хнычет. — Поторопись, Асланов! Твой сын больше не намерен ждать!

Эпилог Ника

— Ты опять кольцо сняла? — спрашивает строго Дамир, укачивая младенца. Брови хмурит.

А я улыбаюсь широко, просто любуясь этими двоими. Родила, слава богу, не Восьмого марта. Девятого, чтобы у нас с сыном были два разных праздника. В два раза больше подарков буду от сурового папочки получать. Плохо, что ли?

— Ника! — шёпотом рычит, потому что заснул малыш.

— Сняла. Прости, я не привыкла к нему. И боюсь потерять. Ты видел, какой там камень? И потом, кто надевает кольцо во время потуг?

— Тот, кто не успел до них надеть, — ворчит, подходит ближе. Устраивает в люльке сына, меня двигает, взбирается на койку и прижимает к себе.

С улыбкой льну, глаза прикрываю. Он пришёл. Он нашёл нас. И больше не оставит. Я это просто знаю. Остальное не важно.

Нас отвлекает трель моего мобильного телефона. Мужчина спешно подрывается, не хочет разбудить только заснувшего Маратика. Подскакивает к моей сумке, чертыхается. И, выключив звук, протягивает мне. С улыбкой наблюдаю за этой курицей-наседкой, в которую превратился степенный, суровый и жёсткий Асланов. Сжимаю в руках аппарат и хихикаю. Дам над люлькой склоняется, проверяет: не проснулся ли малыш.

— На курсах для беременных нам говорили, что не стоит младенца с первых дней приручать к тишине, — менторским тоном замечаю.

Меня обжигают хмурым взглядом. Напустив на себя важный вид, отвечаю на звонок.

— Привет, Крис. Ты стала тётей четырехкилограммового мальчика, — огорошиваю подругу.

— Мы же вчера только говорили, когда успела, — удивляется вредина. — То есть поздравляю, ага. Когда ты там вернёшься, чтобы я его правильно воспитала?

— Скоро, — улыбаюсь, просто представляя, как Крис будет воспитывать Марата и каким догмам обучать. Нет, ей точно малыша нельзя доверить.

— Слушай, я не звонила Саиду, — мнётся подруга. — Вчера праздник был, портить себе настроение общением с мудаком не хотелось. Лучше дай номер Натана, я ему позвоню и узнаю про Асланова.

— Уже не надо, Крис.

— Почему? Обиделась?

— Нет, он прилетел ко мне.

— Кто? — тупит подруга.

— Асланов, — хихикаю.

— Мы точно в одном временном промежутке живём? Я за один день успела только постирать и ужин приготовить. Ты — воссоединиться с мужчиной мечты и родить, — ворчит беззлобно Крис, но я слышу нотки радости за меня.

Мы около получаса самозабвенно общаемся. Кристинка рассказывает о своих буднях и как провела праздник. Спрашивает, будем ли мы крестить ребенка, и активно намекает на роль крёстной.

Марат просыпается и громко оглашает всю палату о желании поесть. Прощаюсь с лучшей подругой, обещаю в скором времени увидеться и тянусь к младенцу. Дамир нагло устраивается рядом, обнимает и смотрит сверху вниз. Смущая взглядами.

— Ты опять краснеешь, — урчит, целуя в висок.

— Просто ты смотришь, — бормочу, стараясь халатом прикрыться.

— Потому что это безумно красиво. Ты очень красивая, — Дам останавливает меня, любуясь тем, как его сын кушает.

В больнице нас держат всего лишь три дня. И то потому, что Дамир настоял, чтобы я восстановилась окончательно. Всё это время он проводит с нами в палате. Охотно занимается малышом, давая мне необходимый отдых.

После выписки мы возвращаемся в мою съёмную квартирку. Тут с появлением двоих мужчин тесновато становится. Я много мебели для младенца не брала, только приставную люльку, которая ещё и сама качается, и коляску. Как чувствовала. И, честно говоря, я очень хочу вернуться поскорее домой. Но Дамир предлагает остаться на месяц-два, чтобы малыш окреп. К тому же на Кипре намного теплее, чем в Петербурге.

Этот месяц превращается в медовый. Муж окружает вниманием, помогает с сыном. Мы много гуляем по красивейшим улочкам. Наслаждаемся цветением экзотических цветов и местной природой.

Воздух весной на Кипре наполняется ароматами апельсина и жасмина. А бескрайние поля покрываются красно-фиолетовыми цветами.

Солнце в это время года очень ласковое, под таким невозможно обгореть. Мы с Маратом с удовольствием загораем на пляже, пока наш мужчина устраивает заплывы. Я не рискую купаться, хотя дневная температура уже достигает отметки +25, вода всё же холодная.

В середине апреля, почти на майские праздники, мы возвращаемся в ещё холодный, но безумно любимый Санкт-Петербург. Нас встречает один вредный адвокат. И в первую очередь нагло заглядывает в слинг, в котором завёрнут и прижат к моей груди сын.