Измена. Яд твоей "любви" (СИ)

Не стал церемониться — полил водой.

Из вазы. Которая тут, в гостиной месяца полтора стояла.

О, как взбодрился.

— Норна беременна? Скажи, что да.

Кивнул и наслаждался безумным, охреневшим, счастливым видом. Реально, сидит на полу и лыбится, как идиот.

Наивный, думает, что это имеет значение и поможет ему вернуть жену?

Да, щас.

Ладно, поржу. Чую, будет тот еще цирк.

— Давай, ты в себя приходи, вещи собирай. Дом я продал. А мне надо кое к кому съездить. За базар спросить.

Рыпнулся со мной, но достаточно было показать ему зеркало. Так что мой, надеюсь, будущий отчим остался приводить себя в порядок и собираться, а я покатил к папеньке в офис.

Ну, запустение еще не видно, но витает в воздухе напряжение. Охрана унылая, секретарши поникшие, одна бабушка Адель — хороша. Цветет и пахнет.

Великая женщина.

Ввалился в кабинет без предупреждения, а там…

Ну, в принципе, ожидаемо, но по-прежнему противно.

Отец пил. Причем, вероятно, с утра.

— А, явился, наследничек! Что, акции хочешь продать? Да кому они сейчас? Без Нонны все летит к чертям, — он пьяно ухмыльнулся.

Меня чуть не стошнило, честно.

— Ты поэтому мне плел про «люблю, вернуть хочу», да? — это днище просто.

Вот скотина.

Олег Михайлович, отцом называть больше не мог, усмехнулся:

— Нонна моя. Ее место здесь. Побегает и вернется.

Да, конечно, жди у моря погоды. Если вдруг, на психе ей подобный бред в голову придет, я есть рядом — удержу от глупостей.

— Нонна — своя собственная, так-то. И ты бы не ждал напрасно, — ох и морда у неуважаемого родителя. Так и просит кирпича.

— Что, уже знаешь, как она меня послала?

Да вашу же мать, он к ней ездил, что ли?

Не сдержался, дернул к себе за ворот:

— Ты зачем к ней полез опять? Мало тебе, что ты ее предал и чуть здоровье не загубил?

Да, такой похабной улыбки раньше я у него как-то не видал. За годы разгульной жизни нахватался по блядям всякого дерьма.

Олег Михайлович приложился к бутылке и после этого покровительственно сообщил:

— Она меня любит. Просто пока обижается. Сейчас высказалась, поплачет и простит. Цветы, цацки, внимание — они все это любят.

Вот ведь урод. С кем он ее ровняет?

Чую, пора валить и мать успокаивать. Умеют же некоторые максимально окружающим жизнь испортить, а? Талант, сука.

— Этот ее тупой качок слился, сейчас Нонна меня простит и вернется. Ты доучишься и тоже притащишься. Я ж тебя знаю, ты без нее никуда, — и ведь абсолютно уверен, что так и будет.

Трындец.

Вдыхаю, выдыхаю.

Пытаюсь держать себя в руках, хотя хочется разломать его мордой этот монументальный стол.

— Не лезь к матери. В следующий раз я на воспитание наплюю, как ты на меня. И покажу, что Борисыч учил меня не зря. Понял?

— О, зубы скалишь, волчонок. Мал ты еще на батьку тявкать, — зашелся пьяным смехом.

Не сдержался. Виноват.

Шагнул и коротко приложил под дых.

— Я предупредил.

Выйдя из офиса, понял — ни за что сюда не вернемся.

Ну это болото на хрен. С такими-то крокодилами.

И улыбнулся довольно.

Недолго Олегу Михайловичу куковать тут осталось.

Глава 52: «Свят-свят…» и противоупыриный круг

«Княгиня смотрит на него…

И что ей душу ни смутило,

Как сильно ни была она

Удивлена, поражена,

Но ей ничто не изменило:

В ней сохранился тот же тон,

Был так же тих ее поклон.

Ей-ей! не то, чтоб содрогнулась

Иль стала вдруг бледна, красна…

У ней и бровь не шевельнулась;

Не сжала даже губ она…»

А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

Возвращаясь с прогулки в парке, придумывала, чего бы такое нам с «фасолинкой» приготовить?

Сын в отъезде, мне много не нужно. Да и вообще, я, пожалуй, просто яблок поем. Хотя, может быть, мороженого купить?

Подходя к дому, порадовалась теплому, обязательному в этом городе, ветерку, мягкому августовскому солнышку, отсутствию дождя. Даже мелькнула мысль:

— Может, на скамеечке у парадной посидеть? Обдумать концепцию докторской, позвонить, договориться, да со справкой сходить на кафедру, обсудить изменение планов в связи с…

Додумать не успела.

Сидевший у парадной на лавочке мужчина в светлом костюме, поднялся мне навстречу.

Шок, вот что я испытала…

Замерла.

Ну и мысль паническая пронеслась:

— А Кир ведь только уехал…

Но потом я вспомнила, и кто я, и где я, и сколько мне лет. Поэтому вопросительно изогнула бровь, не подходя к нему близко.

— Нонна, где ты вечно бродишь?

— Что?

Вероятно, мысли мои нецензурные были написаны на лице, потому что переобулся Зарецкий мгновенно:

— Малышка, я уже заждался. Хорошо спряталась, сладкая…

Брови мои вылезли на лоб, а зубы пришлось сжать, чтобы не распахнулся рот.

Никогда не было и вот опять.

— Любимая, вот ты придумала, а? Ведь пришлось тебя поискать и за тобой побегать. Да еще и от соперника избавиться. Где ты только нашла его, этого тупого громилу? Хорошо, что он понял и свалил, когда я ему объяснил, что ты только моя девочка.