Измена леди Вайолет

— Аа-а. — протянула толпа и один кривозубый, старый дед хмыкнул, протягивая вперед палку: — Ба. Какая краля в нашем рале. А ты тады пошто в лесутоти шаришьси? Неужоль с Гишем спелася?

— С кем-кем?

— Ха, девулька говорит — убийцу не знает! — прокричал явно глуховатому деду рядом стоящий, тот, что помоложе, крепкий детина, умом правда, увы, не отличающийся. О чем свидетельствовал его придурковатый как вид, так и взгляд.

— Чей-то вериться с трудом, — протянул старикан, похоже командующий парадом, чем напугал только еще сильнее. — Ну-ка, обыщите девульку-то. Карманы её нам все и скажуть.

— Я-я графиня Орсхейм! — возмущенно прокричала, глядя на протянувшиеся руки двух ближайших мужчин, шагнувших ко мне спереди и сзади.

— Ага, а я герцог Сабрис... — заржал прыщавый дрыщ, кривляя лицом, что заправский придворный шут. А затем и вовсе то ли засмеялся, то ли спародировал осла.

— Да как вы смеете! — возмутилась и дернулась я, почувствовав пальцы, лапающие с обоих сторон. Всплеснула руками, прежде чем противной и вонючей дланью мне не заткнули рот, мешая не только говорить, но и дышать.

— Оп-па! — выдал тот самый настырный дедок, выхватив у меня из руки сложенный стилет. — А девулька-то не проста. На войну никак собралася с пилчкой дамскай.

— Хе, вот и еще один напильник, — порадовался тупорылый детина, выудив из моего кармана второй и он же последний стилет. Толпа грозно загудела, будто бы заочно решив обвинить меня во всех смертных грехах.

— У-у-у н-н-н... — среди какофонии разных голосов высказался заика, точнее попытался.

Я же, дернулась в надежде хотя бы и отлепить от себя смердящую ладонь. Не получилось, потому впиваясь в его руку ногтями.

— Ха, девка-то с коготками попалась. — Только и поржал с моих попыток удерживающий меня бородач.

— У-у-у н-н-нее к-кровь, — договорил худосочный юноша, тут же сдув с носа длиннющую челку, наверняка мешающую зрению.

— Кровь? Ха, да видим, все ноги себе сбила.

— От кого убегала-то? — вопросил кто-то из толпы, прячась за спинами впереди стоящих. И как только углядел.

— Мм-м! — попыталась приказать, чтобы меня отпустили! Но увы, толпа только и продолжила глумиться, пугая меня с каждой секундой все больше и больше.

— Н-н-на шее, — ответил заика, заставляя всех вдруг разом умолкнуть. И шустрый дед, схватив меня за плечо, не дав засветить ему рукой куда-нибудь, лишь бы не приближался, отодвинул в сторону мои волосы и пристально разглядел шею с обеих сторон, пыхтя.

— Фу-ух, вроде не кровосос, — выдал он, облегченно вздохнув вместе с остальными. А я с ужасом вспомнила про метку, которую мне поставили эти ублюдки перед смертью. Только не это!

И дед, похоже, прочитал мои мысли, потому как тут же схватился за мочку и дернул за плечо.

— Ну-ка, погодь! А что там у нас за ухом? — выдал он, сопя рядом со мной своими волосатыми ноздрями. — Аа-а! Тфуть! Клеймо падшей. Свеженькое... Никак беглянка попалася? Откель путь держишь-то милчка?

— Да шлюха она сбежавшая, че с ней церемониться! — сказал кто-то сзади и вдарил, что было мочи по голове. Оказалось, что моей. Болезненный миг, и сознание мое померкло вместе с тусклыми красками этого сумасшедшего дня.

Глава 4. Амнезия

Проснулась я от того, что меня окатило холодной водой по ногам, разгоняя по полу грязные брызги и звенья цепи на моих кандалах. Вдобавок к ним зачем-то было пристегнуто еще и пушечное ядро.

Но выше всяких похвал оказался «ароматный» запах, стоящий вокруг, — соленый, противный, щекотал ноздри до желания чихнуть. Потому невольно открыла глаза и мутным взором оглядела то место, в котором мне посчастливилось очутиться.

В этот самый момент пол ушел у меня из под ног, и я непременно бы упала, если бы не была привязана толстым канатом к мачте какого-то корабля, ныне бороздящего морские просторы в полной темени.

Вот только не успела я, как следует, осмотреть окружающую обстановку из бочек, канатных бухт, сложенных кусков тканевых отрезов и горы металлического лома, как вдруг дверь в каюту отворилась, выпуская наружу свет от горящей внутри свечи. В следующий миг по лестнице заскрипели чьи-то ноги. Со света мне, увы, было абсолютно не разглядеть моряка, соизволившего составить мне компанию.

Правда, внутреннее возмущение услужливо подсказало, что это не тот образ жизни, к которому я привыкла, но не более, любая попытка вспомнить хоть что-то из прошлой жизни приводило к абсолютно-непроглядной пугающей пустоте.

— Эй, плоскодонка, — крикнул он, по-видимому, мне. Но в ответ решила промолчать, ибо вместо слов, хотелось хорошенечко плюнуть ему в лицо.

— Эй! Я кому говорю! — не унимался этот мужлан, кинув в мою сторону какой-то кожаный мешок, упавший плашмя у моих ног. — На, пей, — протянул его кривозубый рот.