Измена (не) моя любовь (СИ)

В его машине устроилась на заднем сидении. Большую подушку из панбархата положила себе на колени, Софи устроилась мягкой пуговкой, дремала, совершенно не понимая чего я такая взбудораженная.

Я бы не призналась ни за что на свете, но чувства мои бились синичкой в клетке. Касались они вовсе не собаки.

Присутствие Матвея выбивало меня из привычного сердечного ритма. Я странным образом реагировала на этого здоровенного кентавра. Вот с виду красивый, (да что там говорить, безумно красиво сложенный атлет-небожитель), даже можно сказать могучий мужик. Непонятно, как в таком водовороте мышц уживается тонкий ум, бессовестный сарказм и вредность.

Только почему то стоило мне оказаться рядом, мой собственный язык забывал паясничать. Мне хотелось мужчину слушать, слышать, слушаться. Как так бывает, что человек одновременно тебя подбешивает и тут же ты ловишь мгновения непередаваемо-нежной сексуальности возле него.

У врача Софи совершенно спокойно дала себя осмотреть. Врач похвалил, с удивлением проговорил:

— Софи, ты ведёшь себя как настоящая леди.

— Да, она всегда такая! — я решила поддержать свою компаньонку. На меня признательно взглянули умные неласковые глазки собаки.

— Ну не скажите, — врач ощупывал лапки Софи, собираясь влить ложку дёгтя в наши с ней медовые отношения: — Чаще Софи — это была маленькая разбойница из сказки, готовая почесать кинжалом шею северному оленю.

Врач перевёл на меня взгляд из под очков:

— Скажите, что то изменилось в рационе, в режиме Софи?

Я в это время рассматривала странные надписи мелом на доске за спиной доктора:

— Доктор, а что значат цифры мелом на доске?

Это цена за приём?

— Это число спасённых собак из лап нерадивых нянек. У вашей собаки растяжение.

— София, бедняга, как же так. — я в волнении уставилась на врача: — Она вчера бегала по ступенькам и всё было хорошо.

— Софи — по ступенькам? — Врач завис вращая глазами и переводя взгляд с меня на собаку.

— Ну да. Теперь она настоящая леди и ходит по своим делам в кустики. Научилась прыгать по ступенькам.

— В этом вся причина. Для такого веса и лежачего образа жизни её неокрепшие мышцы просто не справились с нагрузкой. Небольшое растяжение. Наложим тугую повязку. И будете делать всё, что вам назначу. Ну, не вам, а пациентке.

Уже сидя в машине я успокаивала собаку:

— Софи, не переживай, моя хорошая — ласково касалась тёплых ушек губами: — Ты будешь первая собака-пират, если тебе выпишут костыли. Приедем домой, я налью тебе рому. Все пираты пьют ром!

Софи особо не восторжествовала от моих обещаний, стала возиться на коленях. Я с ужасом посмотрела на перемотанные эластичным бинтом лапки, спохватилась:

— Ой, как бы нам в аптеку ехать не пришлось. Где-то тут был рецепт.

Достала сложенный лист, развернула:

— Софи, вот я сразу заподозрила, что твой врач мексиканский бандит. Косматый, кудрявый и пишет крестиками-палочками.

Я вертела в руках бумажку от врача, пытаясь прочитать что он там написал. Обратилась к собаке:

— Почему все медики пишут рецепты или заключения на абракадабре?

Матвей мельком посмотрел в листок:

— Может, это на арабском?

— Ага, ещё бы патроны туда завернул, бандит с большой дороги, засевший в ветклинике и передающий шифровки в аптеку.

— Ну и фантазии у вас, Маша.

— Кстати, рецепт на арабском звучал бы так: я выдала фразу на арабском. Матвей с удивлением посмотрел на меня: вы говорите на двух иностранных языках? Вы правда собачья нянька?

— О, я ещё близнец по гороскопу и это не все мои тайны.

Я перехватила мужской взгляд. Матвей смотрел на меня как то странно, по особенному. Мы сидели рядом, (зачем я села впереди!), чувствовала его энергию, его интерес ко мне. Слышала тонкий запах туалетной воды, что то цитрусовое, морское, прохладное.

Я сделала вид, что смотрю на собаку, а сама из под опущенных ресниц зависла нам его руках. Большие ладони, широкие запястья, высунувшиеся из подтянутых рукавов руки до локтя, перетянутые шнурами вен. Мощные, сексуальные, залипательные. Божечки, да он весь супер-Атлант. На его плечах только небо держать.

Отвернулась к окну. Ну я и дура! Какие руки, какие мужчины. Мне бы дождаться выздоровления Вадима Адамовича и открывать военную кампанию за свои права. А я тут сижу с псинкой, смотрю голодной кошкой на красивого мужика и млею.

Ну да, вот он, женский голод. Замужем была, а ласки, обнимашек и не помню. Странно, почему мой муж не обнимал меня… Зато, наверное, Мамба сейчас купается во о всём этом. Стоило мне вспомнить о них, сердце затарахтело прядильным станком. Дыхание прорвалось хрипом, я закашлялась.

— Чего то вы бледная, Маша. Вон придорожное…эээ как назвать не знаю. Заведение какое то. Возможно кафе. Со многообещающим названием ' Осетровое'.

Я выглянула в окно, на самом деле что то уныло-непризентабельное ютилось в придорожной лесополосе. Пара машин, пустырь, скамейки — так, ничего особенного.

— Странное оно какое-то. Может там есть кофе, который я вам обещала? — я удивлённо смотрела на строение из досок и палок.