Измена пахнет расставанием (СИ)

Я резко подняла глаза, встретившись взглядом с Дамиром. Он ничего не ответил по этому поводу, а я все еще ждала, что он скажет хоть что-нибудь в свое оправдание.

— Я оплачу твое лечение, — произнес Дамир, а в глазах его мелькнуло сожаление. Он обернулся, рассматривая палату.

— Ответь мне на вопрос. За что ты так со мной? — спросила я, делая над собой усилие. — Неужели ты не мог найти какую-нибудь…. Ну я не знаю…. Актрису, которая сыграет роль твоей невесты перед выборами!

Я хотела сказать другое слово, но сдержалась.

— А потом бы вы по — тихому развелись? — спросила я, а в голосе просквозила предательская горечь. — Отвечай, Дамир! Что это был за звонок? Почему ты мне не сказал утром, глаза в глаза, что между нами все кончено?

— Тебе нельзя волноваться, — произнес Дамир, а в его глазах сквозило сожаление. — Прошу тебя, не надо. Аля.

В первый раз с того момента, как мы расстались, его рука легла на мою щеку. Я замерла, чувствуя, как по мокрым дорожкам слез скользит его палец.

— Так ты пришел мириться, или… — спросила я, глядя ему в глаза.

— Нет. Между нами все кончено, — произнес Дамир и резко встал. Белый халат чуть не соскользнул вниз, а он удержал его рукой. На его умных часах высветилось имя: «Марина» и вызов.

— Выздоравливай. Если нужны деньги, скажи, я передам, — сухо произнес Дамир, отвернувшись и делая шаг в сторону двери.

— Через Марину? Да? — процедила я, беря букет и бросая его вслед. — Она уже приходила.

Дамир, который собирался уйти, остановился.

— Кто-нибудь еще приходил? — спросил он, глядя на меня в полоборота.

— Нет, — выплюнула я, сминая руками казенное одеяло. Мой плед лежал в тумбочке, и я забыла попросить его достать.

— Если нужны деньги… — снова холодным голосом произнес Дамир.

— Мне от тебя больше ничего не нужно! Катись ты к своей Марине, и будьте счастливы! — выдохнула я, проводя черту между тем, что было и тем, что стало.

— Прощай, — коротко бросил Дамир и вышел.

На этот раз я уже не плакала. Казалось, я просто кукла, которая сидит на кровати и смотрит куда-то в темноту.

Я долго пыталась заставить себя заснуть, но не могла. Еще бы! Мне приходилось лежать в одном и том же положении, а тут сильно не повертишься.

К утру я сама не заметила, как заснула.

Проснулась я, видя букет стоящий в трехлитровой банке на тумбочке возле моей кровати.

— Упал, видимо, — заметила нянечка. — Я свою банку принесла!

Бабка начала жаловаться, что в палате парень, на что нянечка развела руками: «А мужские все забиты! Родители попросили перевести его сюда! И вообще, вам не взрослого мужика положили, а тринадцатилетнего мальчика!».

Бабка побухтела и утихла.

— Выбросьте, пожалуйста! — попросила я нянечку. Я не знала, кто она. Медсестра или еще кто-то, но все называли ее нянечкой.

— Да разве можно такой дорогущий букет выбрасывать? Он же такой красивый! Мне вот ни разу такие не дарили! — удивилась она, идя к двери.

К обеду явились родители. Мать бросила взгляд на тумбочку и увидела цветы.

— Дамир приезжал? Помирились? — спросила она, заулыбавшись.

Глава 12

— Нет, — ответила я. — Это подруга. С института.

Мама поджала губы и замолчала.

— Скоро выписываем! Ищите костыли, — заметила врач, которой бабка высказывала все, косясь на блогера.

— Негоже, чтобы мужик в женской палате лежал! — кряхтела бабка, по мать молча прибиралась на моей тумбочке, выставляя сырки и творожки.

— Ну, нагрузку на ногу пока давать не стоит, — произнес врач. — Вы на досках объявлений посмотрите, может, кто продает за ненадобностью. Вам они все равно временно! Хотя, погодите! Люда!

— Что? — послышался голос из коридора.

— Помнишь, Северскую из восьмой? Она вроде бы костыли отдавала! — крикнула врач.

К вечеру мне привезли костыли и поставили возле кровати. Ногу сняли и положили под одеяло. Носочек, который был небрежно надет на пальцы ноги, чтобы они не мерзли, наконец-то был снят.

— Потихоньку, помаленьку. А там уже и гипсу снимем! — утешала нянечка, пока я неловко пробовала сесть на кровати. Костыль падал, а я пыталась до него дотянуться.

— Сама, моя хорошая, сама! — вздыхала няня. — Теперича все сама!

Я видела, что ей хочется помочь, но знала, что должна научиться обслуживать себя сама.

Встав на здоровой ноге, я повисла на костылях, чувствуя, как они врезаются в подмышки.

— Эть — два! Эть- два! Молодец! — ободрила нянька. — Телефон положи, а не то уронишь! Ну все! Одной уткой меньше!

Прошло три дня, пока я не приноровилась на них скакать. Впервые за долгое время я вышла в коридор, пахнущий антисептиком и хлоркой. Чувство было такое, словно я открыла для себя новый мир, полный врачей, медсестер, посетителей в накинутых белых халатах.

С лестницей пока была проблема, но я училась. Ничего, мне еще месяц в гипсе, а потом снова смогу надеть сапоги.

Ссадины зажили, и если бы не нога, то, считай, дешево отделалась!

Дамир больше не приезжал. Но несколько раз я просыпалась от того, что мне чудится запах его духов и скрип двери. Один раз я проснулась посреди ночи, видя, кого-то стоящего в дверях. Но тренировки так изматывали меня, что я снова засыпала.