Измена по контракту (СИ)

— Многое держалось на личных связях Юрия Николаевича, — замечает Роман Анатольевич, кидая в рот оливку. — В архитектурном бизнесе всегда так было. Чем больше у тебя связей в администрации города, тем больше заказов.

— Но… Но… — начинает Наташа и смотрит на Влада.

Тот не реагирует, он целиком поглощен ощущениями, которые дарит ему моя ступня, пробравшаяся в широкую штанину.

— Жена Влада Юрьича — дочка большой шишки из администрации, — заканчивает за Наташу смелая стажёрка Мадина.

— Ну это же не значит, что нужно тревожить тестя по пустякам? Да, Влад? — спрашивает Роман Анатольевич.

— Что? — Влад смотрит на него расфокусированным взглядом.

— Вы не поговорите с Одоевским? — продолжает Мадина. Видимо, пиво развязало ей язык и придало храбрости. — Узнайте хотя бы, почему город перестал размещать у нас заказы. Жалко будет, если «Питерстрой» обанкротится. Одно из самых уважаемых и старейших архитектурных бюро в городе. Столько всего построено благодаря Юрию Николаевичу! Я всегда восхищалась его проектами! Особенно домом в итальянском стиле на Московском проспекте, там ещё балюстрада на крыше, знаете?

— Я поговорю с Одоевским, — выдавливает Влад.

Он сидит за столом и большими глотками пьёт вино. Щёки горят, глаза блестят. Я скольжу пальцами ног по его икре — вверх-вниз, вверх-вниз, а он так откровенно балдеет, что у меня срывается дыхание. Взять бы его за руку да увести в спальню. Дать ему кончить. Про себя почему-то не думается, накрывает какой-то дурацкий альтруизм…

Официант приносит дымящиеся шашлыки на шампурах, и мы дружно на них набрасываемся. Я даже вытащила ногу из штанины начальника. Периодически кто-то поднимает бокал пива или вина и провозглашает тост. Все они — за процветание «Питерстроя». Оно и понятно, люди заинтересованы в стабильной работе своей компании, к тому же это корпоратив, а не новогодняя вечеринка. Какие тосты ещё произносить? Но я вижу, что все искренни. Покойный Дроздов подобрал отличную команду — архитекторы, инженеры, дизайнеры. Они работают не за страх, а за совесть, потому что любят свои профессии и уважают Влада не меньше, чем его отца.

И только я знаю, что скоро всем им придётся искать новую работу. После развода «Питерстрой» достанется Насте Одоевской, а она планирует продать его конкурентам. За бесценок, наверное, но этих денег ей хватит, чтобы на какое-то время уехать в Америку. В солнечной Калифорнии она попытается забыть своего мужа, который принёс ей столько боли.

Ещё недавно эта мысль не вызывала у меня отторжения. Я считала, что это будет справедливо, — отнять у мужа компанию в отместку за его измену. Но сейчас мне жаль всех, собравшихся за столом. Даже нахохленную Васю, которую сегодня оскорбили дважды: первый раз — любимый начальник, попросивший её заткнуться, второй раз — наглая водительша начальника.

После обеда я говорю:

— Я пойду купаться! Кто со мной?

Никто не горит желанием лезть в воду. Гораздо интереснее накачиваться алкоголем в компании коллег под мясные нарезочки и музыку из чьего-то телефона. Официант приносит нарезанный ананас и свежую, первую в этом году, клубнику.

А я пойду, мне надо охладиться. Может, утону, если повезёт.

Меня раздирают противоречивые чувства. Если бы не полтора миллиона, которые пообещала Настя, я бы, возможно, вызвала такси и прямо сейчас уехала домой. Мне и муторно, и тревожно, и страшно, и… сладко. Сладко, когда смотрю на Влада. Мне передаются его трепет и желание. Я чувствую его на каком-то ином уровне. С другими мужчинами я такого не испытывала. Возможно, это та самая особенная близость, которая возникает в паре садист-мазохист. Хотя между нами не всё так ужасно. Я его ещё не била. Пока что мы играем в госпожу и, допустим, пажа.

Так думать легче.

Просто госпожа и паж.

Я забегаю в коттедж и надеваю купальник. Это крошечное розовое бикини слишком откровенное для наших широт, но другого у меня нет. Я его купила, когда мы с Колей после свадьбы поехали в Сочи, и с тех пор больше не надевала. К моему удивлению, сидит оно не хуже, чем три года назад. Накидываю на плечи полотенце и возвращаюсь на берег.

Народ продолжает пить и закусывать, я удостаиваюсь только долгого заинтересованного взгляда от Романа Анатольевича. Он, конечно, весьма импозантен в свои пятьдесят с хвостиком, и в другое время я бы с ним пофлиртовала, но сейчас меня потряхивает от парня в два раза младше, чем он. Влад на меня не смотрит, прикусил нижнюю губу, катает в пальцах ножку пустого бокала. Ждёт, что я ещё выкину.

— Пойдём со мной, — прошу я его.

Вернее, приказываю, только это звучит как просьба. Для всех, кроме него. Он-то понимает, что это приказ госпожи.

— Куда «пойдём»? Ему нельзя выходить из-под зонта! Сгорит и упадёт в обморок! — не выдерживает Вася.

Пойдёт или нет?

??????????????????????????Подчинится, как с рубашкой, или откажется играть в дурацкие игры?

Влад медленно встаёт, натягивает панаму и скидывает мокасины. Идёт ко мне босой, руки в карманы, грудь нараспашку. Меня кроет от удовольствия. Он мой! Весь мой! Целиком!

Власть опьяняет.