Измена по контракту (СИ)

Мне было бы не так больно.

***

Это дело оказывается не таким простым, как мне представлялось. Хорошо, что я работаю у Зары Давидовны всего три дня в неделю, поэтому в свободное время тусуюсь в офисе «Скорпиона». Помогаю Никитосу всем, чем могу. Но ему помощь требуется в основном по текущим делам, которые он забросил ради Влада.

Попасть в СИЗО удаётся через пару дней. Разумеется, только Никите и только в качестве адвоката Влада Дроздова. У Одоевского и Грушина есть свой адвокат, но защищать Влада он не собирается.

Весь день сижу на нервах. Пытаюсь сосредоточиться на расшифровке какой-то важной диктофонной записи, которую меня попросил обработать Никитос, но мысленно блуждаю по тюремным лабиринтам в поисках моего возлюбленного. Его хоть в отдельной камере держат или со всякими отморозками? У него есть всё, что нужно? Одежда, шампунь, зубная паста?

Никита возвращается поздно вечером — уставший, голодный и злой. Я предлагаю ему большую чашку кофе с обезжиренным молоком и бутерброд из цельнозернового хлеба с диетическим сыром. Специально для него купила: он же сидит на диете.

— Ну рассказывай! Ты его видел?

— Видел.

— Как он?

— В целом нормально. На жару только жаловался.

Я пытаюсь скрыть эмоции, но воспоминания обрушиваются на меня лавиной. Он ненавидит жару, он мгновенно обгорает на солнце, он любит тень и прохладу, как в лесных заброшенных храмах. Он любит лежать на спине и рисовать в блокноте древние символы викингов.

— Ты был в камере?

— Да.

— Много там народу?

— Битком.

Хоть бы никто не причинил ему зла!

— А у него есть… Ну, всё что нужно?

— Не было, — отвечает Никитос, с шумом прихлёбывая кофе. — Его не дома арестовали. Пришлось купить ему зубную щётку и кое-что по мелочи. Блок сигарет попросил и чёрного чая.

— Он начал курить?! Он же бросил!

— Не знаю, я не спрашивал. Но это обычное дело, в тюрьме сигареты всем нужны, даже некурящим.

Он так буднично это говорит, а у меня сердце разрывается. Не выдерживаю и начинаю плакать. Слёзы градом текут по щекам, а перед глазами стоит его лицо — нежное, чистое, слово тронутое перламутровой пудрой. Пушистые ресницы, твёрдые скулы, мягкие губы. Он не должен был попасть в тюрьму! Ему там не место!

— Ну не реви, Яна, — утешает меня Никита. — Всё будет нормально.

— А ты можешь кого-нибудь попросить, чтобы его перевели в отдельную камеру, где нет опасных преступников? — прошу я.

Он усмехается:

— Нет смысла заморачиваться с переводом. Я освобожу его.

— Ты сможешь его освободить?!

— Смогу. Обещаю. А теперь вытирай слёзы и больше не реви.

Он кажется мне Господом Богом в этот момент. Я смахиваю слёзы, наклоняюсь и целую его в губы. Первую секунду Никитос шокирован, он замирает, задержав дыхание, а потом вскакивает и обнимает меня. Целует по-настоящему, жарко, глубоко. Я уже жалею о своём порыве, но прервать поцелуй мне кажется невежливым. Я терплю, хотя это не так уж сложно. Я ожидала, что будет намного хуже.

— Он удивился, увидев тебя? — спрашиваю я, едва губы Никитоса отрываются от моих.

Он смотрит на меня, словно пьяный. Моргает.

— Удивился так, что челюсть отвисла. Сказал, что у него нет денег на адвоката. Я ответил, что займусь им бесплатно, в рамках моей личной благотворительности. Он не стал отказываться. Поблагодарил за доброту.

— А он… Он не спрашивал обо мне?

Никитос качает головой:

— Нет. Но в процессе разговора я понял, что он тебя…

— Что? Что, Никита?

— Что он тебя ненавидит.

Ну и пусть ненавидит, он имеет право.

На мою решимость вытащить его из тюрьмы любой ценой это не влияет.

***

Никитос развивает такую бурную деятельность, что общаться приходится в основном по телефону. Он встречается со следователями, свидетелями и адвокатом Одоевского и Грушина. Тратит кучу времени и денег, чтобы помочь Владу. Задействует все связи своей непростой семьи.

Сообщает мне о результатах.

Да, я была права, Влад ничего не знал о махинациях отца и его лучшего друга. Никогда не вникал в финансовую отчетность «Питерстроя», предпочитая заниматься исключительно творческой работой. Знал, что отец богат, но думал, что это честные деньги. Честным путём Юрий Николаевич тоже неплохо зарабатывал, правда, и тратил много.

Остальные сотрудники тоже ничего не знали, кроме Грушина Романа Анатольевича — этот фрукт давно погряз в финансовых аферах. Бухгалтер Наташа кое о чём догадывалась, но доказательств у неё не было. После ухода Влада она решила уволиться — испугалась, что новый директор втянет её в тёмные делишки. Стажёрка Мадина тоже ушла. Она и приходила-то лишь ради Влада, хотела поработать под его началом, перенять ценный опыт. Преподаватели в её вузе говорили, что стажировка у Влада Дроздова, — лучшее, что может случиться с начинающим архитектором. Без него она не видела смысла оставаться в конторе.