Измена. Право на истинную (СИ)

— Это твое, Илина. Знаешь, а твой муж вроде бы и сглупил, когда воспользовался артефактом, а вроде бы и нет. И ведь его бы интрижка все равно вскрылась однажды и не будь камушка, то вариантов для тебя бы никто не нашел. Череда ошибок, жадности и глупости привела к твоему спасению. Как удивительна наша жизнь.

Мне ни отползти, ни вырваться, ни дать бой. Шерсть на загривке встает дыбом, и язык прилипает к небу. Я дергаюсь, и старик с улыбкой крошит прозрачный камушек. В его пальцах вспыхивают искры, и на меня обрушивается видения полные боли. Не физической, а иной. Она рвет меня на куски, пронзает кости, плавит костный мозг. Меня охватывает страх. Эти вспышки ослепляют, оглушают криками и бьют меня невидимым молотом. Я раскалываюсь на куски…

— Мой Альфа, Мой Господин… — шепчет Гриза в губы Ивара.

Нет, нет, нет! Мой кошмар вернулся, и он вырывает меня из тишины и темноты, стискивая сердце когтистой лапой. Я вновь бегу по лестнице, по лесы и за мной гонятся гончие Ивара.

— Пустите меня! — кричу я, и кто-то накидывает на плечи одеяло.

Нет, не одеяло. Шелковое полотно, которое потрескивает острыми искрами. Лицо обхватывают теплые сухие ладони, и барабанные перепонки царапает хриплый шепот:

— Илина…

За вспышкой обиды и ревности меня охватывает паника. У меня что-то отобрали! Что-то очень важное! Отняли и спрятали!

— Илина…

Размытое пятно становится четче в тусклых отсветах свечей, и я вижу морщинистое лицо старика.

— Где?!

— Что? — он мягко улыбается и развязывает мои руки и ноги.

Я его отталкиваю, вскакиваю и бегаю по разгромленной спальне. На коврах пятна крови, в углу какой-то шалаш из одеял. Кидаюсь к нему, заползаю внутрь, переворачиваю подушки в поисках своего сокровища, но не нахожу.

— Где?! — откидываю одеяло и в ненависти смотрю на спокойного Верховного Жреца, который стоит посреди спальни и наблюдает за мной, как старая змея на бешеного птенца. — Где?!

— Что именно?

— Я не знаю! — срываюсь на визг. — Верните!

Сквозь кожу пробивается жесткая шерсть. Я его сожру.

— А вот нет! — вскидывает в мою сторону руку и грозит пальцем. — Вернем, но не волчице. Тебе вернем, Илина.

Цепенею под его холодным взглядом и тихо спрашиваю:

— Точно вернете?

— Да, — Жрец медленно кивает. — Только возьми себя в руки, милая.

Вдох и выдох, и сквозь боль возвращаю себе контроль. Волчица бесится, рвется в кровавый бой и готова выгрызть глотку каждому в замке.

— Как ты себя чувствуешь?

— Где?! — рявкаю я и вытираю слезы дрожащей рукой.

— Будет жестоко тебя сейчас томить, — разворачивается, делает шаг к двери, и кидаюсь за ним.

— Назад, — оглядывается и щурится, когда я замираю. — Дыши. И тряпочку накинь.

Ждет, когда я укутаюсь в шелковое полотно, и вздыхает:

— Я теперь знаю, как выглядят безумцы.

— Что вы забрали у меня?! Что?! Отдайте! Верните!

— Увидишь.

— Тогда поторопись!

Вот поэтому я ненавижу жрецов. Наглые, напыщенные болваны, которые возомнили себя властителями чужих судеб! Везде лезут, всё портят и к остальным относятся с высокомерным пренебрежением.

— Тон, юная леди, смените. Перед вами Верховный Жрец, а мальчишка с конюшни.

Стискиваю зубы, выдыхаю через нос и в гневе выплевываю каждое слова:

— Прошу меня извинить.

— И не дергаемся, да? — расплывается в улыбке. — Ждем и не даем зверю воли. Ты меня услышала? А то не видать тебе того, чего ты так жаждешь вернуть. И это не пустая угроза, Илина.

— Я… — сглатываю и содрогаюсь в волне острой боли, — поняла…

Жрец выходит, дверь запирают, и меня пробивает судорога от скрежета замка. Я не в силах собрать мысли в кучу и понять, что происходит, меня будто вернули из мертвых и затем вырвали сердце. Я мечусь по спальне, кутаясь в полотно, расшитое зачарованными золотыми нитями, что сдерживают разъяренную волчицу.

Я должна быть сейчас в лесу, а не в замке Ивара. Я отказалась от своей прежней жизни, и вернулась в нее в еще большем отчаянии. Ожидание растягивается вечностью, и я теряю крохи надежды. Я захлебываюсь в рыданиях, содрогаюсь в ужасе и желании разорвать свою грудину, чтобы заткнуть кровоточащую рану подушкой.

Оседаю на ковер в бурых пятнах крови, задыхаюсь, и вновь раздается скрежет замка. Замираю, и в спальню проскальзывает бледная Лида, моя служанка, с корзиной, накрытой одеялом.

— Госпожа…

Торопливо семенит ко мне, всхлипывает и ставит корзину передо мной. Вытирает слезы с щек тыльной стороной, и я сипло и сдавленно шепчу:

— Что там под одеялом?

Глава 28. Один громче другого

— Что там? — повторяю я и, не дождавшись от всхлипывающей Лиды, сбрасываю одеяло.

В корзине спят два волчонка. Белые и пушистые. Носик к носику спят, тихонько сопят, а моя волчица рвется их облизать, утащить в логово из одеял и подушек и спрятать под собой. Я издаю удивленный свистящий звук.

— Это ваши сыновья, Госпожа…

— Сыновья? — поднимаю обескураженный взгляд. — Откуда?

Очень глупый вопрос, но после пробуждения я на большее неспособна. Я родила Ивару сыновей в лесу? Касаюсь ноющей груди, и понимаю, что это правда. Я стала матерью.