Измена. Право на семью

— А целуется он неплохо, — вглядываюсь в глаза отражения Валерия, открываю рот и неторопливо веду жесткими ворсинками по задним зубам.

Я лгу. Я никак не могу оценить поцелуй Кирилла, потому что мне, если честно, он до лампочки, но почему бы не подергать Валерия за его распушенный хвост? Он выдыхает, выходит из ванной комнаты и хлопает дверью так громко, что дребезжит зеркало над раковиной. Неторопливо заканчиваю чистку, полощу рот и выплевываю вспененную воду. Интересно, как бы Валерий отреагировал, если бы однажды получил от моего любовника фотографию со мной и сообщение, что я его не люблю?

Фантазией тут не обойтись. Решительно выхожу из комнаты, кидаю взгляд на перевернутый комод и приваливаюсь к косяку. Валерий сидит на кровати и листает альбом с фотографиями. Судя по его глазам, он эти снимки тоже не видел.

— У меня вопрос, — скрещиваю руки на груди.

— Какой? — угрюмо переворачивает страницу.

— Вот сидишь ты такой важный на очередном совещании и получаешь фотографию от моего любовника, где я голая сплю, — сердито хмурюсь. — Твоя реакция?

— Я бы был недоволен, а после бы мы развелись.

— Вот как?

— А смысл мне жить со шлюхой?

— То есть тогда бы не встали вопросы о наследстве, наследниках и договоренностях двух семей?

— Именно, — вглядывается в свою фотографию с тем самым выражением “что ей опять не так”.

— Подожди, — возмущенно вскидываю руку в его сторону, — хочешь сказать, что я могла от тебя избавиться изменой?

Переводит на меня взгляд:

— Да, но также я бы приложил все усилия, чтобы забрать у тебя Соню. Что же за мать такая, у которой грудной ребенок, а она по мужикам скачет?

— Надо было успеть до моей беременности, — массирую переносицу и задумываюсь над тем, нашла бы я время для интрижки.

— Ты серьезно сейчас просчитываешь свою несостоявшуюся измену?

— А что? — поднимаю взгляд. — Почему нет?

— У тебя бы ничего не вышло, Вика, — откладывает альбом и самодовольно ухмыляется, — потому что ты в меня была влюблена.

Поднимается на ноги и шагает к двери, оправляя пиджак за лацканы и с хрустом разминая шею:

— А теперь я пойду проверю Кирилла, и отвезу его к мамочке.

Глава 41. Облажался

Мария охает в стороне, а Соня на ее руках смеется над мычанием Крилла. Лежит на траве, рожа у него и руки все в царапинах, ссадинах и тонких иголочках.

— Вставай, — подхожу к нему.

Убить бы его и закопать в саду прямо под окнами Вики. Я никак не могу взять себя в руки и успокоиться. Ярость переплелась с возбуждением, и я с трудом соображаю.

— И что же ты такой неуклюжий? — печально сетует Мария. — Это ж надо умудриться выпасть с балкона и прям в шиповник.

Кидаю на нее удивленный взгляд, и качает головой:

— Пьяный, что ли? — подмигивает мне украдкой.

— Ты обалдела, старая дрянь? — Кирилл садится, сплевывая кровавую слюну.

Соня хмурится и опять смеется, он кривится и выдергивает из ладони иголочки.

— Я сейчас тебе еще один полет устрою, — поскрипываю зубами.

Оглядываюсь и поднимаю глаза. На балкон выходит бледная Вика, поджимает губы и вскидывает подбородок. Не женщина прям, а королевишна, которая сейчас отдаст приказ казнить… Только вот кого?

— Кирилл, ты извини моего мужа, — говорит спокойно и даже высокомерно, — он в последнее время несдержан.

Соня с улыбкой тянет ручки вверх к балкону.

— Он у нас тоже внезапный и неожиданный, — Вика едва заметно щурится, будто намекает Кириллу на что-то.

Время замедляется. В солнечных лучах Вика торжественно прекрасна. Я вижу в ней не жену, а незнакомку, которую раньше не замечал. Я предпочел зацепиться за ее слезы, молчание, отстраненность, чтобы проигнорировать ее очарование. Сейчас ее надменность вызывает во мне мужское удивление. И не только я обескуражен, но и опухший Кирилл, которого я решительно подхватываю за подмышки и волоку прочь:

— Харе пялиться на мою жену.

— Вы ж почти в разводе, — рычит он.

— да кто тебе такое сказал? — рывком поднимаю его на ноги, разворачиваю и пихаю его в спину. — Пошел!

Спотыкается от моего толчка, падает на колени, а потом и вовсе на четвереньки. Соня заливается восторженным смехом.

— Доча, — голос Вики становится строгим, — не смейся над дядей.

— Это она в Юру пошла, — Кирилл опять сплевывает и покачиваясь встает на нетвердые ноги. — Узнаю его смех.

Оборачиваюсь на свою дочь, которая с ехидной улыбкой тянет кулачок в слюнявый рот.

— Ничего подобного, — Вика хмурится.

— Да есть что-то, — поднимаю взгляд. — Он тебе точно не отец?

— Нет! — рявкает и сжимает перила. — Просто она повторяет. Он при ней много смеется.

— Он, кстати, однажды ее учил, как смеяться, чтобы пугать людей, — Мария прижимает Соню к себе. — Она была в восторге.

Вика беспомощно переглядывается со мной, кусает губы и тихо приказывает:

— Тащи ее в дом, будем переучивать. Я от “дяди Юры” с косичками и в розовом платюшке умом двинусь.

— И какому смеху ты будешь ее учить? — я не могу удержаться от ехидного вопроса, пусть и понимаю, что сейчас лучше не колоть Вику издевками. — Я от тебя смеха вообще не слышал.