Измена (СИ)

       - Но это невозможно! - Амелия усердно пригорюнилась. - Муж тотчас пошлет меня обратно в этот жуткий монастырь. Мне там даже гулять не позволяли!

       - Если бы ты вела себя прилично, то тебе позволяли бы все. Впрочем, если бы вела себя прилично, то тебя бы и муж не отправил восвояси. Насколько я знаю, он даже любовницы не завел. Нет возможности?

       Амелия призадумалась, вертя в руках вилку.

       - Ну, возможно, я и была слишком строга с ним. Но это ничего не значит.

       - Вот как? Ну, возможно, я порой тоже был слишком строг со своими любовницами. Но ты права - это ничего не значит.

       Она попробовала поданное ей блюдо и неистово завопила:

       - Какая гадость! Прикажи всыпать повару двадцать плетей! Немедленно!

       Граф спокойно встал со своего места и подошел к ней. Схватив за горло, приподнял и тряхнул. Она тотчас замолчала, выпучив глаза.

       - Чтоб я в своем доме этих твоих мерзких воплей не слышал! А то тут же вылетишь на улицу! Будешь базарной шлюхой, ни на что другое ты не годишься!

       Он отпустил ее, и, как ни в чем не бывало сел обратно. Упав на стул, Амелия отчаянно закашлялась, схватившись за покрасневшее горло и глядя на графа выпученными от ужаса глазами.

       - Что, умею я угодить дамам из рода Сордидов? - язвительно поинтересовался Контрарио. - Недаром мы с тобой одной крови. Если б с тобой так же поступал твой муж, в вашей семье царил бы мир и покой, не так ли, дорогая кузина?

       - Как ты смеешь так со мной обращаться? - сквозь хриплый кашель просипела Амелия. - Я знатная дама!

       - И что из того? Ты психопатка, а их вообще держат прикованными в подземельях цепями к стенам. Не хочешь попробовать?

       - Ты не посмеешь! - ее голос дрожал от пережитого ужаса.

       - Что-то слишком много народу указывает мне, что я смею, а что нет, - лениво заметил Контрарио. - Вот только попробуй еще раз нарушить мой покой, и узнаешь, посмею ли я всыпать тебе двадцать плетей, которые ты требовала для повара!

       Он спокойно доел, насмешливо поклонился кузине и ушел, оставив ее в гордом одиночестве. Она в ярости подняла было серебряное блюдо с жареными голубями, собираясь запустить его ему вслед, но передумала, осторожно поставила блюдо на место и задумалась.

       - Ничего, дорогой кузен, ты еще поплатишься за обращение со мной как со своей жалкой шлюхой-простолюдинкой!

       Задумавшись, она прикидывала, как бы ему отомстить. Отравить? Неплохо, но куда потом денется она сама? Она не знала, кто является законным наследником графа, но понимала, что в доме графа ей никто жить не позволит.

       Нет, торопиться она не будет. Вот когда увидит, что можно без последствий для себя нанести удар, вот тогда она его и нанесет. Это будет славная месть!

       Она тихо захихикала и принялась за еду. Та была остывшей и показалась ей пресной, но она стерпела, не желая проверять на себе суровые обещания жестокого кузена.

       Граф ехал к лэрду один, верхом, без охраны. Вокруг него давно витал ореол ужаса и отвращения, и это ему нравилось. Этот ореол прекрасно защищал его от всяких неожиданностей.

       Ему было подозрительно поведение лэрда. По его разумению, он давно уже должен был передать шкатулку Зинелле, и сообщить ему об этом. Но тот до сих пор этого не сделал. Неужели отступился, как нескио? Граф сердито поджал губы. Понятно, после неудачного обращения в адепта нескио его возненавидел. Но как это все не вовремя! Полностью подготовленный мятеж после исчезновения кольца рассыпался, как песочный домик. Прислуга тоже посматривает на него с возмущением, чего никогда не позволяла себе прежде.

       Да будь проклята эта Агнесс! Кто бы мог подумать, что она так просто выскользнет из-под его власти, вернее, что ее вдруг выпустит кольцо! А оно не только ее выпустило, но еще и помогло сбежать. Без помощи кольца ей никогда бы не ускользнуть из замка. И теперь кольцо у нее, а, возможно, и у его врагов.

       Он был беспечен, позволив Агнесс завладеть кольцом, это нужно признать. А теперь без камня все то, над чем он так кропотливо и упорно трудился все эти годы, начинает расползаться по швам, как истлевшая рубаха. Толпа, которая должна была штурмовать поместье наместника и убить его самого, вдруг рассыпается, завидев ничтожные два десятка стражников.

       Восстание в столице, призванное провозгласить его королем, сходит на нет, лишь слегка пошумев да попугав обывателей. Королевская стража, по наущению Зинеллы обыскивавшая город в поисках переодетой в монашеское платье Агнесс, никого не поймала, лишь возмутив и настроив против себя верующих.

       Из всей его затеи получился пшик. Ну, не совсем, - поправил он себя, томно прикрыв глаза, - по крайней мере он выяснил, что Фелиция по-прежнему его любит. Нужно только не дать ей выбирать между разумом и чувством, и она все-таки станет его! Вот только кем ее сделать? Любовницей или женой? Граф сокрушенно рассмеялся. Как будто в этом могут быть сомнения! Конечно, женой, законной супругой. Она ему по-прежнему безмерно дорога.

       Так дорога, что он не смог к ней притронуться, когда она сказала про кинжал, хотя ни с кем другим, вернее, другой, это бы его не остановило.