Измена, сыск и хеппи-энд

Вика тут же забыла, что ей надо лететь вниз. Она поняла: другого случая вырваться из этого ада не будет. Только бы успеть спуститься по главной лестнице… Она бесшумно переходила от одного смутного, пустого дверного проема к другому и была уже возле большого зала, какие имелись на каждом этаже. Вика не знала, зачем они, что в них делали – неужели танцевали? В зале на первом этаже пол был деревянный, и его содрали нещадно, здесь же, на третьем, бетон уцелел во всей своей суровой красе. И именно здесь Вика споткнулась о что-то твердое и круглое, должно быть, об обрезок водопроводной трубы. Она больно упала на колени, а кусок трубы с тихим металлическим гудом покатился по пыльному полу. В эту минуту во всем главном корпусе вдруг наступила невероятная, абсолютная тишина.

– Там наверху кто-то есть, – откуда-то из-под лестницы подал голос Хряк. Стасик-Балаганов ответил ему сдавленным матом. Оба они зашумели, враз заговорили. Вика, не шевелясь, так и стояла на коленках на пороге темного зала.

– Слушай, тот, в очках, ведь вниз побежал, – рассуждал Стасик. – Тогда наверху кто? Привидение?

– А, может, крысы? – застонал Хряк.

Стасик фыркнул.

– Крысы – те мелкие, не больше кошки, а тут шуму на целого мужика. Я пойду гляну.

Он уже взобрался на третий этаж и осторожно двигался по коридору в сторону Вики и зала с бетонным полом.

– Ку-ку! – вдруг донесся с лестницы нетвердый голос Юрия Петровича, который затем еще и откашлялся деликатно, и даже постучал для верности ботинком по остаткам железных лестничных перил.

– Черт, этот в очках внизу? – опешил под лестницей Хряк. – А наверху кто тогда? Еще один мужик?

– Поглядим сейчас, – злобно прошипел в темноте Стасик и щелкнул чем-то металлическим. “Пистолет!” – в ужасе догадалась Вика. Юрий Петрович снова забеспокоился на лестнице и гулко лягнул перила. Стасик разозлился окончательно:

– Ты, Хряк, пойди, примни этого недоделанного! Он мне надоел. А я тут с привидением разберусь.

Хряк послушно ступил на лестницу. Сорвался с места и Юрий Петрович. Оба они в конце концов подняли на первом этаже страшный тарарам. Колотый кафель зверски скрипел под их подошвами, тенором сипел Хряк, Юрий Петрович отвечал ему индейским улюлюканьем и бросался кусками штукатурки. Наконец ухнула входная дверь и звуки преследования донеслись снаружи, более глухие и невнятные. Вскоре какое-то большое стекло где-то разорвалось, рассеялось тысячей стеклянных голосков. Вика решила, что погоня добралась до запертых комнат, где вчера еще блаженствовали Пашка с Лариской: лишь там были такие полноценные звонкие стекла. Сама Вика, воспользовавшись суматохой, потихоньку проникла в большой зал с бетонным полом и прислушивалась теперь к шагам Стасика. Только бы он прошел по коридору мимо, только бы не заглянул сюда! Но Стасик имел теперь дело с неизвестным, невидимым, неслышным противником и потому сам стал тих и невесом, почти как покойный Дух по фамилии Всяких. Он лишь слегка подминал большими ступнями битую штукатурку. Вика слышала этот слабый сахарный хруст и по его приближению поняла, что Стасик решил обследовать каждый закоулок и мимо зала не прошел. Она забилась в угол, самый темный и безопасный, по ее разумению, и пыталась определить, куда же движется страшная тень. Стасик, привыкший к засадам, из осторожности потушил свой фонарик и даже дышать старался неслышно. Только когда его силуэт возник в сером прямоугольнике окна, Вика поняла, что он обходит зал по периметру и неумолимо приближается к ней. Вика знала, что Стасик может выстрелить в любую минуту, и не шевелилась, но это было невыносимо трудно. Дверь в коридор почти рядом, а в конце коридора балкон – не тот, куда она попала по глупости, а другой, с уцелевшей пожарной лестницей! Если есть избавление, то оно там! А через минуту никакого избавления уже не может быть!

Соблазн пересилил страх, и Вика выскочила в дверь.

– Эй, стой! – крикнул сзади Стасик. Он растерялся всего на мгновение, но Вика уже, как на крыльях летела по коридору. Ее глаза давно привыкли к темноте и хорошо различали темную дорожку пола под ногами и далекий свет балконного окна. Вдоль ее пути зияли одинаковые норы разоренных санаторных палат. Она неслась мимо, и свет делался все ближе. Стасик топотал сзади, но не стрелял – наверное, узнал ее, ведь темь ночи заметно побледнела.

Из последних сил, не дыша уже, бросилась Вика всем своим небольшим весом на последнюю твердыню своего кошмара. Балконная дверь холодно поблескивала неровными алмазными зубами выбитых стекол и была абсолютно неприступна. Оказывается новые почтительные хозяева заколотили ее поперек громадной занозливой доской! Вика потрясла дверь. Та звякнула, выронила несколько стекляшек, но не поддалась. В пустые квадраты рамы из далекого мира смотрели на Вику страшные, помаргивающие глаза утренних звезд.

Стасик дышал и потел уже совсем близко. Вика повернула назад и юркнула в первую попавшуюся боковую комнату, одну из многих. Стасик заметил это. Он последовал за Викой, заслонил собою выход и включил фонарик.