Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева с американцами

В то же самое время, больше всего из-за сдержанности, проявленной им в одобрении независимости Прибалтийских государств в начале этого года, Буш подвергся внутри страны политическим нападкам за то, что оказался на стороне Горбачева и центра против сил самоопределения. Только пять месяцев оставалось до начала года президентских выборов, и его советники хотели, чтобы Буш притупил остроту этого обвинения, сделав «жест» в сторону республик.

Как столица крупнейшей нерусской республики Киев был самым очевидным кандидатом для остановки в нем после намечавшегося визита в Москву. В мае 1972 года, после своего первого визита в Москву в качестве президента, Ричард Никсон заехал в Киев на один день. Но Украина тогда была послушной провинцией советской империи; теперь, спустя 19 лет, она далеко пошла по пути к отделению.

Когда чиновники из Государственного департамента известили Советы о желании Буша посетить Киев, они сделали это в мягкой форме, сравнив эту поездку с краткими остановками, которые Горбачев делал в Миннеаполисе и Сан-Франциско в 1990 году. Министерство иностранных дел сообщило Мэтлоку, что такой визит не вызовет никаких проблем.

Затем в Вашингтоне в пятницу, 19 июля, Сергей Четвериков, из советского посольства, позвонил Эду Хьюэтту, чтобы передать «срочное послание» из Москвы: поскольку Буш хотел провести день вне Москвы, может быть, он согласился бы поехать в Ставрополь и провести некоторое время на прекрасном горном курорте, как это сделал Коль прошлым летом, или, может быть, оба президента с супругами могли бы отдохнуть — в стиле Кэмп Дэвида, в неофициальной обстановке — на даче Горбачева.

Четвериков знал о том, что «на рабочем уровне» американцы думали о поездке на Украину. Но это была, как он признался, «не очень хорошая идея»: в настоящий момент между республиками существует повышенная напряженность, и визит Буша в Киев был бы «вряд ли практически возможен». Позже Четвериков принес в Белый дом текст этого послания, отпечатанный на телетайпной ленте.

Точные источники происхождения этого обращения к Бушу в последнюю минуту, чтобы он исключил из своего расписания заезд в Киев, не установлены. Послание не было прямо адресовано Бушу и не подписано Горбачевым. Все же Четвериков сказал Хьюэтту, что он должен считать его «президентским посланием».

Хьюэтт передал послание Скоукрофту, который в это время летел вместе с Бушем в Турцию. Он вместе с президентом выработал ответ, в котором было сказано, что они не хотят обострять растущую напряженность между Кремлем и Украиной. Если советское правительства настаивает, Буш откажется от визита в Киев.

Но в американском ответе было дополнительно сказано, что, поскольку украинцам уже было сообщено, что Буш приезжает, советскому правительству придется взять на себя вину за отмену визита. Ответом в таком изложении Скоукрофт и Хьюэтт надеялись заставить Советы отступить и снять свои возражения против визита в Киев.

Когда Мэтлоку рассказали о том, что происходит, он умышленно позвонил в Госдепартамент по линии связи, которую, как он знал, прослушивает КГБ, и сказал: «Знают ли эти парни в советском правительстве, что они делают? Они только ухудшат отношения с украинцами и будут изрядно потрепаны общественным мнением всюду, включая и США!»

По просьбе Бейкера, Мэтлок передал подобное предупреждение Бессмертных в Министерство иностранных дел. «Саша, все это очень загадочно, — пожаловался он. — У вас здесь назревает катастрофа в отношениях с общественностью. Отмена остановки в Киеве станет историей, связанной с совещанием в верхах».

Бессмертных выразил полное удивление: «Джек, признаюсь, что я ничего не знаю об этом. Дайте мне подумать, что я могу сделать».

Когда Мэтлок ушел, министр иностранных дел позвонил Горбачеву, чтобы получить указания. Советский президент не хотел рисковать и ставить себя в трудное положение: лично просить Буша не ездить на Украину и получить отказ. В раздражении он сказал Бессмертных: «Да забудьте об этом. Скажите американцам, пусть не беспокоятся и действуют в соответствии со своими планами. Если президент хочет поехать в Киев, я уверен, его там радушно примут». В его голосе заметна была некоторая горечь: конечно, Буш будет тепло принят в Киеве, несравненно теплее, чем в Москве, поскольку украинцы определенно используют его присутствие как поддержку за отделение.

«Эй, да это же великолепно!»

В понедельник вечером, 29 июля 1991 года, на бетонной дорожке летного поля Шереметьевского аэропорта в окрестностях Москвы стояли вице-президент Геннадий Янаев и небольшой почетный караул, выстроившийся, чтобы приветствовать Джорджа и Барбару Бушей, выходивших из самолета № 1.